Alex Virochovsky - MythagoWoodRus

Я не понял драматический намек в словах Кристиана. Отец составлял карту леса и искал свидетельства существования там старых поселений. Он изобрел целый новый жаргон, исключительно для себя самого, и успешно не давал мне более глубоко понять его работу. Я сказал об этом Кристиану и добавил: � Быть может это и интересно, но едва ли очень интересно.

� Он делал намного больше, а не просто составлял карты. Но ты помнишь их, Стив? Они невероятно детальные...

Совершенно ясно я помнил одну, самую большую, показывавшую аккуратно обозначенные тропинки и дороги через безумное переплетение деревьев и камней; поляны были изображены почти с маниакальной точностью, каждая идентифицирована и пронумерована, а весь лес делился на зоны, которым отец дал имена. Мы иногда устраивали привалы на таких полянах, поближе к краю леса. � Мы часто пытались проникнуть глубже в сердце леса, помнишь эти походы, Крис? Но тропинки всегда кончались и мы с трудом выбирались обратно, очень напуганные.

� Верно, � тихо сказал Кристиан, загадочно поглядев на меня. � А что, если я скажу тебе, что нас останавливал сам лес? Ты поверишь мне?

Я поглядел на мрачное переплетение кустов и деревьев, и одну единственную видимую поляну, освещенную солнцем. � Так оно и было, по-моему, � сказал я. � Он не давал нам пройти внутрь, насылая на нас страх; и там было мало тропинок, и еще земля, задушенная камнями и шиповником... очень трудно идти. Ты это хочешь сказать? Или ты имеешь в виду нечто более... мрачное?

� Мрачное? Я бы использовал другое слово, � сказал Кристиан, но больше не добавил ничего, только сорвал лист с маленького, еще не выросшего дуба, растер его между пальцами и сжал в ладони. И все это время не отрывал взгляда от дремучего леса. � Это древнейшая дубовая страна, Стив, последний остаток того великого леса, который покрывал всю Англию. Здесь росли дубы, ясени, бузина, рябина, боярышник и...

� И все остальное, � улыбнулся я. � Я помню, как старик перечислял нам их все.

� Верно, так он и делал. Здесь больше трех квадратных миль такого леса, протянувшегося отсюда до Гримли. Три квадратных мили настоящей послеледниковой лесной страны. Нетронутой страны, тысячи лет сопротивлявшейся попыткам вторжения. � Он оборвал себя, сурово посмотрел на меня и добавил: � Сопротивлявшейся изменениям.

� Он всегда говорил, что здесь живут вепри, � сказал я. � Как-то ночью я услышал непонятный рев, и он убеждал меня, что это огромный старый вепрь, который подошел к опушке в поисках подруги.

Кристиан повел меня обратно к навесу. � Возможно он был прав. Если вепри и смогли пережить средние века, то только здесь.

Как только я открыл сознание минувшему, потихоньку начали возвращаться воспоминания и образы детства � солнце обжигает поцарапанную репейником кожу; мы удим рыбу на пруду; ночевки в лесу, экспедиции... и вечное воспоминание о Сучковике.