— Мне нужен эскорт, — сказал Клодий. — Сумма ведь немаленькая.
— Поедешь с моими гонцами. Через два дня они повезут почту в Рим. Каждые десять дней я отправляю гонцов с охраной.
В Самаробриве Клодий Поллы не нашел. Поначалу он решил, что к исчезновению девчонки причастен Полибий, но, глянув в преданные собачьи глаза, понял — не виноват парень. Сама улизнула. Пока войско маневрировало, пока Клодий был в плену, а Цезарь громил галлов, исчезла Полла. Что ж, в войну со многими так бывает — только вчера жил человек, а назавтра исчез, нет его — и все.
Клодий зашел в маленькую деревянную таверну за городскими стенами, которую держала какая-то предприимчивая тетка, вдова торговца, застрявшая в Белгике с товаром и рабами. Посетителей было — не протолкнуться. Римские писцы и торговцы, юрисконсульты; галльские князьки, каждый с многочисленной свитой. Длинные волосы, обсыпанные известью, шлемы из луженой бронзы, меховые куртки, золотые торквесы, плащи, кольчуги, мечи и кинжалы — все вдруг сплелось в причудливый узор, старый мир Галлии рушился, рождался новый. Мир Галлии римской.
Клодий поискал свободное место и приметил римлянина в дорогих доспехах и красном плаще. Свой золоченый шлем молодой римлянин положил подле локтя. Светлые волосы, прямой нос и маленький упрямый подбородок. В первый миг Клодию показалось, что это Публий Красс. Как же так? Ведь Публий сейчас в Парфии. Потом догадался, что это не Публий, а Марк Красс, старший сын старика Красса. Марк служил квестором в Галлии, и Цезарь вызвал его с легионом, велев сняться с зимних квартир.
Клодий подошел и уселся за стол рядом. Красс смерил его равнодушным взглядом и… не узнал. В самом деле, трудно было вообразить, что римский сенатор очутился здесь посреди зимы и восстания в далекой дикой Белгике. Потом всмотрелся, ахнул…
— Приветствую тебя, Марк Лициний Красс, — сказал Клодий.
Квестор всмотрелся, ахнул:
— Сенатор Публий Клодий?
— Не ожидал меня здесь увидеть?
— Если честно, то да.
— По-моему, это здорово! — с преувеличенным восторгом воскликнул сенатор, внимательно наблюдая за собеседником.
— Что? — не понял Красс.
— Единая Европа. Сначала — Македония, потом — Греция, потом — Испания. И, наконец, Галлия. Лишь германские племена пока нам неподвластны. Но Цезарь уже переходил через Рейн. Так что и германцы изведали силу римского оружия.
— Да, будет, куда уезжать в изгнание — места на выбор.
— Не слышу восторга в голосе.
Красс глянул на Клодия исподлобья:
— Вся Галлия волнуется. Каждый день приходят известия, что племена совещаются о войне, и шлют друг к другу послов, и собираются в дебрях, в потаенных местах. Что если они объединятся? — Красс наклонился к собеседнику и понизил голос: — Они нас раздавят. Я тут прикинул: галлы смогут выставить не менее миллиона. А тысяч триста — в один день. У проконсула только шестьдесят тысяч.
Клодий пожал плечами.
— Все равно Рим победит.
— Да, Рим победит! — через силу рассмеялся Красс. — Мой отец победит парфян, Цезарь — галлов, а потом… — Молодой Красс замолчал, не в силах представить, что будет потом.
«Если бы можно было найти НЕЧТО, — подумал Клодий, — столь же абстрактное, как Доблесть, Верность или Слава, которых обожествляют римляне, и это безличное НЕЧТО, как новый царь, объединило бы меня, Цезаря, Красса и Помпея, каков бы тогда был этот мир?»
В душном и плотном воздухе таверны ему представилась огромная триумфальная арка выше неба, она заслоняла грозовые облака, и в ее лазурном проеме всходило золотое солнце.
Клодий тряхнул головой.
«Чушь! — одернул он себя. — Я должен переиграть Цезаря, Красса и Помпея. А триумфальная арка мне не нужна».
— Говорят, что ты в Цизальпинскую Галлию возвращаешься? — спросил центурион, наблюдая, как грузят в повозки кожаные мешки, оружие и прочую кладь.
Клодий глянул на ветерана и, к своему удивлению, узнал центуриона Ворена.
— Луций! — Сенатор кинулся обнимать старого вояку.
— Осторожно, сиятельный! — Тот поднял левую руку, и Клодий увидел, что рука заканчивалась теперь чуть пониже локтя, и культя обернута куском кожи. — Со мной еще человек десять, из тех, что служить больше не могут. Рабов берем с собой — нам Цезарь подарил по рабу на каждого. Еще скотину гоним. С почтарями боимся ехать — добра много при себе. Коли ты поедешь — так мы с тобой. Думал, еще повоюем вместе с императором, да не выйдет! В койке теперь мне только воевать! — Центурион расхохотался, обнажая белые ровные зубы. — Землица у меня имеется — во времена Суллы отец получил, оливы насадил, ну, так теперь сяду на эту землю, как-нибудь прокормлюсь. А тебе, сиятельный, мы все дыханием обязаны. Мы теперь твои должники и клиенты — ты нам жизнь спас.
— Послушай, Ворен, если я в Рим тебя позову, приедешь?
— А то как же! Я же сказал — твой клиент до последнего дыхания.
— Земляков с собой приведешь?
— Это еще зачем? — насторожился Ворен.
— Голосовать.
— Опять эта морока… Да мы у себя в городской совет достойных людей выбираем, зачем нам твои столичные свары.
— Погоди! — Клодий поднял руку. — Прийти надо будет только один раз. Потом у себя будешь голосовать.
— Что? — не понял Ворен. — Ну, да ладно, один раз — куда ни шло. А больше — ни-ни.
Картина VI. Золото Ардуенского леса
Кое-кто сочтет эту историю выдумкой. Я бы тоже счел, если бы мне рассказали подобное. Возможно, кто-то подумает, что все загадочное, связанное с этим происшествием, придумано мной для оправдания. Но, клянусь Геркулесом, я никогда не искал оправданий для содеянного ни перед богами, ни перед людьми. Да и смешно богам обижаться на двуногих тварей, что мнят себя разумными, — все равно что нам, людям, выставлять претензии волам или собакам. Хотя и такое бывает. У говоруна Цицерона есть одна фраза: земля для богов и людей. Чтоб мне не жить, хорошо сказано! Вот только зачем земля богам?
Из записок Публия Клодия Пульхра
Выступили в четвертую стражу в темноте, чтобы за день покрыть как можно больше миль и выбрать удачное место для ночлега. Они двигались уже часа три, когда едущий впереди проводник-галл что-то закричал и остановился. Клодий и центурион Ворен подскакали к нему. На дороге, закутанный в шкуру, изваянием высился всадник. Сквозь морок летящей ледяной крупы с дождем было не разобрать, что там впереди — отставший от своих путник или целый отряд.
— Эй, кто ты! — крикнул Ворен голосом, привычным к командам.
— Доминус Клодий с вами? — долетело из-за снежной пелены.
Всадники переглянулись. Клодий рассмеялся — он и сам не знал, почему ему стало весело.
— При нас! — рыкнул Ворен. — Никак, пришел проводить его душу к Стиксу?
Всадник не ответил, двинулся навстречу римлянам. Ворен выдернул из притороченной к лошади фаретры дротик. Ненужная предосторожность. Всадник по-прежнему был один: никто не спешил к нему из-за деревьев на подмогу. Когда он подъехал, Клодий сообразил, что перед ним Полла в странном наряде из медвежьей шкуры — искусно выделанная голова зверя была наброшена на голову капюшоном. Такие шкуры носят знаменосцы в легионах. На девушке из галльского племени «зверский» наряд смотрелся более чем странно.
— Не думал тебя вновь встретить, — сказал Клодий.
— И я не думала, что тебя встречу. — Она обхватила его руками за шею, поцеловала в губы и спросила шепотом: — Хочешь разбогатеть, милый?
— Разумеется, я возьму тебя с собой в Рим! — отвечал Клодий громко и пересадил девушку на своего коня.
Подоспевший Полибий ухватил ее низкорослую лошадку за повод. Клодий ударил жеребца пятками и выехал вперед, чтобы их никто не слышал.
— Ну, и где твои сокровища?
— Там, в лесу, есть капище. Миль пять надо проехать по лесу, и в самой чаще — наше святилище.
— Ну да, а вокруг крепкие ребята-галлы с дубинами, мечами и луками. Нет, красавица, не выйдет. Я, конечно, могу поверить во многое, даже в то, что в полдень не светло. Но в то, что там нет ловушки, я никогда не поверю.
— Разумеется, там ловушка, — тут же призналась Полла. — Но мы сможем ее обойти.
— И много золота?
— Конная статуя богини Эпоны, — шепнула Полла на ухо Клодию. — Вокруг нее еще статуи, поменьше. И тоже из золота. Работа вам, римлянам, не понравится, на греческую не похожа, но металла много. Я все это тебе дарю. Знаешь, почему? Да потому, что я люблю тебя.
Клодий придержал коня, подождал, пока остальные окажутся рядом. Метель тем временем разыгралась не на шутку, снег валил и валил — и это после недавней оттепели. Если они сейчас свернут в лес, четверть клепсидры не успеет вытечь, как их следы уже заметет. Но золотая статуя…
