Вялая перестрелка во всех частях Пресни продолжалась еще пару часов, пока наконец все не утихло.
А потом… Потом — в город вошли казаки.
* * *
Общую обстановку в Москве я узнал лишь к обеду, когда освобожденный наконец от своей почетной обязанности коменданта баррикады, прибыл в батальон.
Серьезные столкновения, помимо Пресни, произошли в районах прилегающих к казармам неблагонадежных частей.
На Ходынке, где располагалась 1-я Запасная артиллерийская бригада и мастерские тяжелых и осадных орудий, дело дошло до пушек. Мятежники захватили орудия учебной батареи и в течение нескольких часов держали жандармские и казачьи подразделения на почтительном расстоянии. Положение спасла подошедшая конно-артиллерийская батарея. Едва только на территории казарм стали рваться снаряды — всяческое сопротивление полностью прекратилось.
В Сокольнических казармах мятеж вспыхнул в запасном батальоне Телеграфно-Прожекторного полка и расположенных по соседству 2-й и 22-ой авторотах и Самокатном батальоне. Именно там разгорелись самые кровопролитные бои с применением бронеавтомобилей. Два жандармских эскадрона, учебная рота пулеметной школы, а так же запасной батальон 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского полка смогли подавить мятеж только к полудню. Да и то, лишь при поддержке вошедших в Москву утром казачьих частей.
В районе Серпуховской части взбунтовались роты 55-го Запасного пехотного полка. Там, помимо жандармов пришлось повоевать и сослуживцам моих 'засечников' из Сумского гусарского полка. Противостояние продолжалось почти три часа, но порядок был восстановлен, в основном благодаря тому, что 'запасники' испытывали серьезные трудности с оружием и боеприпасами — на двенадцать рот у них было всего около тысячи трофейных 'маузеровских' винтовок и по десятку патронов на ствол. К тому же, встретив организованное сопротивление правительственных войск, бунтовщики растерялись, и управление мятежом было потеряно.
Кроме того, было несколько столкновений с полицией и жандармскими патрулями в Марьиной Роще и на Хитровке, где к восстанию попытались примазаться уголовные элементы.
Что касаемо 193-го Запасного пехотного полка, то по чьему-то недосмотру или же злому умыслу, четыре из двенадцати рот были выведены в город на патрулирование в район 1-ой, 2-ой и 3-ей Пресненской частей, где и приняли посильное участие в развернувшихся событиях на стороне восставших. Оставшиеся восемь рот, будучи абсолютно безоружными, были легко заблокированы в Спасских казармах.
11
Ставшие мне почти родными Покровские казармы тоже волнений не избежали.
Больших неприятностей удалось избежать лишь потому, что две трети личного состава 56-го Запасного пехотного полка намедни успели отправить на фронт. Хотя, оставшиеся восемь сотен охреневших от ежедневной муштры мужиков успели натворить дел.
Связав и избив некоторых офицеров, бунтовщики попытались прорваться в подвалы казарм, где располагались арсеналы. В завязавшейся рукопашной отлично показали себя гренадеры 3-ей роты нашего запасного батальона во главе с подпоручиком Сороковых — им удалось не допустить 'ударную группу' мятежников в главный корпус казарм.
В первой роте несколько неблагонадежных гренадер напало на своего ротного командира — поручика Беляева. Он попытался отстреливаться, но был убит ударом скамейки по голове. Узнав о его печальной участи, я не удивился и не огорчился — Беляев сам стал творцом своей судьбы, измываясь над своими подчиненными.
Часть офицеров 56-го полка забаррикадировалась в столовой и отбилась от нападавших из личного оружия.
Жандармская команда, усиленная двумя десятками человек и пулеметом довольно быстро очистила плац от бунтующих пехотинцев, открыв огонь из окон бокового крыла главного корпуса казарм. Подошедшие часом позже два эскадрона казаков гонялись за разбежавшимися по прилегающим улицам 'революционерами' до самого рассвета.
В моей роте мятеж начался и закончился в течение пяти минут. 'Неблагонадежные', при скромной моральной поддержке некоторых гренадер, предъявили свои претензии фельдфебелю Дырдину и унтерам. Петр Иванович их внимательно выслушал, а потом двумя хлесткими ударами вырубил двоих главных 'переговорщиков'. Рванувшиеся было вперед борцы за правое дело, увидели перед собой стволы унтер-офицерских револьверов и резко растеряли энтузиазм. Да и воспитательный эффект заковыристого фельдфебельского фольклора тоже сыграл не последнюю роль в разрядке напряженности. Все же у меня и у Сороковых люди в ротах были более организованы и вменяемы, так как мы, будучи фронтовиками, в основном занимались обучением солдат, а не муштрой. В итоге, шестеро 'делегатов' были связаны и заперты в подсобке, а остальные разошлись по нарам, не решившись вступать в конфронтацию с младшими командирами роты.
Что касаемо 2-ой роты поручика Пахомова, то она в веселье не участвовала, ввиду того, что была отправлена на патрулирование в район Павелецкого вокзала.
Разглядывая следы погрома и перестрелки, я размышлял о прозорливости начальства, в частности Министерства Государственной Безопасности, которые заранее озаботились выводом из города наиболее неблагонадежных запасных частей. Ведь если бы не спешная отправка восьми рот 56-го полка на фронт, печальных последствий было бы гораздо больше. Кроме того, мельком мне удалось услышать разговор двух жандармских офицеров, которые забирали у нас арестованных мятежников. Один из них упомянул, что за последнюю неделю из Москвы вывели еще два запасных полка — 85-й и 251-й.
А изрядное количество жандармских подразделений и введенные в город под утро три казачьих полка со средствами усиления наводят на мысль, что к мятежу заранее готовились обе стороны.
* * *
Вооруженные выступления произошли еще в двенадцати городах Российской Империи: Петербурге, Киеве, Казани, Харькове, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Баку, Иваново-Вонесенске, Екатеринославе, Чите, Красноярске, Новороссийске.
Волнения были в Прибалтике, Польше, Финляндии, а так же на Кавказе и в нескольких центральных губерниях: Курской, Орловской, Саратовской, Тамбовской и Черниговской.
В стране было объявлено 'Особое положение' и с теми, кто открыто проводил антигосударственную политику, особо не церемонились. Все попытки вооруженного мятежа были подавлены жестко и в кратчайшие сроки, в том числе и за счет снятых с фронта благонадежных частей.
Министерство Государственной Безопасности трудилось не покладая рук, снабжая военные трибуналы обвиняемыми в измене.
