– Господин наместник знает моё имя? – с притворным удивлением повторил Патрик, кланяясь и шаркая ножкой.
– Как и ваши методы, – ответил Белов. – В Москве вы были столь же бесцеремонны. Неужели сложно высадиться в гавани Аренсбурга и, представившись, изложить цель визита?
– Но, господин наместник, вы не понимаете…
– Я прекрасно разбираюсь в хороших манерах, Патрик! – хлопнул ладонью по столу Брайан. – Вам также следует их принять как должное при общении с представителями других держав. Сейчас вас проводят в порт и посадят на корабль, идущий в Виндаву. Там вы оплатите поездку, а потом вернётесь к нам с официальным визитом. До скорого свидания!
– Господин наместник! – изумлённо воскликнул британец. – Быть может, вы всё же изволите выслушать меня сейчас?
– Конрад! Проследи, чтобы этих господ посадили на наш корабль и взяли плату за вояж до Виндавы и обратно.
Немец коротко поклонился своему господину, и дружинники сноровисто вытолкали недоумевающих и растерянных англичан вон из кабинета.
– Герр Брайан, вы их знаете? – посмотрел на ангарца курляндский наместник Ренне. – Кто это?
– Англичане, дорогой друг Бруно, – вздохнул Белов. – И что им вечно неймётся? Не могут всё сделать по-хорошему. Интриги, интриги… Ну да ладно!.. Что у нас выходит по закупке скота? Нужно не менее пары сотен голов.
Через два дня в порт Аренсбурга вернулся эзельский шлюп «Адлер» с британцами на борту. Конрад также привёз Брайану последние новости из Митавы. Они касались идущей на Балтике войны, что вели между собой Швеция и Дания. Правда, что касалось хода военных действий, информация была крайне скупой. Датчане всё так же безуспешно осаждали Гётеборг и готовились к тому, что находящаяся в Голштинии шведская армия Торстенсона может высадиться на датских островах. Если бы шведский военачальник сумел найти необходимое количество судов, он так бы и сделал. Но пока Бог хранил Данию. На море же главенствовали даны, их флот был сильнее шведского. В конце весны произошло сражение близ Листер-Тифе, где возглавляемые королём Кристианом датские корабли разгромили шведскую эскадру. А через несколько дней эти же корабли добили и её остатки. Этим новости о войне и ограничивались.
Но гораздо интереснее были вести о том, что русский царь уже фактически обозначил своё скорое вступление в войну на стороне датчан. Его полки, собиравшиеся близ Новгорода, начали выдвижение по направлению к Неве и Приладожью. В связи с этим в Митаве судачили о том, что же будет делать польский король, ведь шведские посланники безвылазно находились при его дворе, склоняя Яна-Казимира к войне с Московией. Однако всё без толку. Говорили, что он тайно заключил сделку с царём Михаилом, который обещал ему унять буйствовавших в юго-восточных украйнах Польши казаков и более не подпитывать их деньгами и оружием.
– А за это Ян-Казимир обещал улучшить, насколько это будет возможно, положение православных христиан, – закончил свой отчёт Конрад Дильс.
– Отличный отчёт! – воскликнул Белов, искавший до этого возможность назначить немца капитаном дружинников. – Ну что же, в последнее время ты, Конрад, проявил себя с лучшей стороны. Отныне будешь получать капитанское жалованье.
– Благодарю вас, – склонил голову засиявший, словно тульский самовар, Дильс. – Герр Брайан, а вы ведь христианин восточного обряда, присущего московитам? – осторожно осведомился он.
Белов немного растерялся, да и было отчего. Службу в местной кирхе он не посетил ни разу, лишь единожды зайдя туда с чисто ознакомительным визитом. Посему он кивнул в ответ на вопрос Конрада.
– Отчего вы не поставите свою церковь? Ведь у вас ещё дюжина московитов на острове, – пожал плечами Дильс.
– Спасибо, Конрад, за совет, – проговорил Брайан. – Я подумаю.
Вечером Брайан согласился принять англичан. На этот разговор Белов пригласил и своих товарищей – Ивана Микулича и Тимофея Кузьмина. С самого начала весны они оба занимались обустройством ангарского торгового двора неподалёку от гавани Аренсбурга. Они же обследовали и небольшой островок Абрука, отстоявший на несколько километров от главного острова, и нашли его пригодным для строительства складских и жилых помещений иностранных купцов. Потому как на сам Эзель пускать иностранцев на постоянной основе Белов категорически не желал, справедливо опасаясь шпионажа.
– Днём пусть заключают сделки в городе, а вечером уходят на Абруку, – заключил в итоге наместник. – Знаю я этих прощелыг, в каждой торговой конторе шпион на шпионе сидит!
Кроме того, новгородец и москвич занимались общей документацией, проверяя правильность составления отчётности курляндских чиновников по совершённым сделкам. Сам Белов также регулярно занимался проверками, в итоге к концу первого года было заменено несколько курляндцев, схваченных на воровстве, а также возвращено в казну изрядное количество монет. В связи с этим воровство резко снизилось, а вскоре и вовсе представляло собой вполне безобидные попытки нагреть руки лишь на мелочах, не проходящих по документам. Насчёт сего Белов безмерно удивлялся – ведь, получая жалованье, едва ли не втрое превышавшее средний заработок в той же Митаве, столице герцогства, чиновник продолжал воровать. Что это, как не дурость? Ибо потерять место на Эзеле – это целая трагедия для человека. Тот же Виллемс это прекрасно понимал и на службе проявлял себя с самой лучшей стороны. Что же заставляло остальных красть из кармана того, кто платит тебе отличные деньги? Как урождённый американец, Белов относился к этому очень щепетильно, и каждый новый случай возмущал его до глубины души. Но всё же в целом он был доволен – ситуация с финансами была под самым строгим контролем.
Что до троицы морпехов, что остались с Беловым, то каждый из них имел свой фронт работ – Николай отвечал за работу с наёмниками, Сергей был начальником арсенала, а Виталий, бывший прапорщик, возглавлял небольшой флот острова. На данный момент в его состав входили шлюп «Адлер», шхуна «Ангара» да несколько баркасов. Он же командовал обороной гавани. Негусто, скажем прямо, но флот – дело наживное. А андреевские стяги уже лежали в арсенале, ожидая своего часа.
Время назначенной встречи с британцами настало, к этому моменту все собрались в кабинете наместника Эзеля. К первой встрече с представителями иностранного государства за столом наместника на стене была закреплена плотная материя с гербом острова – на голубом фоне была изображена белая ладья с золотыми щитами по борту, плывущая по волнам. Особую пикантность композиции придавал герб Ангарии, находившийся на парусе ладьи.
