— А этот-то гад, весь из себя такой благообразный, а сам вражина.
— Ага, я как его увидал, подумал хороший, а он падла: Прольется кровь и мы призовем народ к борьбе.
— Точно, а еще сказал что станут стрелять в солдат, чтобы они значит в рабочих. Тварь.
— Ой, а ты видел какое платье было у этой Кети. Ну, прямо страсть какое красивое, — прижав ладошки к груди восторженно говорила девушка идущая в сопровождении молодого парня.
— Ты глянь, как все жизненно, — это уже зрелый мужик, идущий со старым товарищем, — вот глянул я на этот самый экран, будто на нашем заводе все проходило.
— Да-а, очень похоже. Вот только насчет забастовки и воды на мельницу японцев, это враки.
— Отчего же.
— Дак сам посуди, до войны-то мы чай тоже работали, а где делись все те снаряды?
— Ну дак тратится много.
— Ну-ну. А свояк да в Маньчжурии, прям чудеса.
— И чего ты придираешься. Ты Василя помнишь, Прохорова?
— Ну и?
— А когда его в последний раз видел?
— Дак и не упомню.
— То-то и оно. А он с Макаровым в Порт-Артур уехал, корабли чинить и сейчас там.
— Слушай, а ты видел афишу. Через три дня будут показывать новый фильм 'По местам стоять' называется. Ты как пойдешь.
— Конечно. Тем паче, что денег пока не берут.
Антон подперев плечом стену делал одну нервную затяжку за другой, внимательно вслушиваясь о чем говорят люди. То что было показано сейчас на экране иначе как халтурой и не назовешь. Эту работу не назовет работой не то, что какой-то там начинающий режиссер, но даже самый полный профан в кинематографии из живущих в конце двадцатого века. Но для этих людей, начала века научно технического прогресса, только что виденное, было поистине шедевром, оставившим в них глубокий след. Это было видно, по тому как эмоционально они переживали происходившее на экране. Одни уходили, другие стояли в очереди, времени для отдыха им оставалось все меньше, но зал и не думал закрываться. Он будет работать до тех пор пока есть посетители. В таком же режиме работают и остальные.
Судя по тому, что он слышал идея уже начала себя оправдывать, во всяком случае, в головах людей заронилось сомнение. А ведь не все так радостно и безоблачно начиналось. Цензуру едва прошли, так как те настаивали об удалении текста где упоминалось про самодержавие. Насилу удалось убедить, что это необходимо, для сохранения целостности картины и в плане пропаганды.
Удачным ходом было привлечь чтецов субтитров, вот только если в Артуре этим занимался просто бегло читающий и обладающий громким голосом, то здесь Антон настоял, чтобы чтецы умели выразительно декламировать стихи, да еще они не раз и не два просмотрели саму картину, чтобы иметь практику. Так что по сути у фильма была озвучка, можно было даже не выводить на экран субтитры, но картина была целостной, ей предстояло еще и по стране колесить, сомнительно, что в других синематографических залах будет чтец.
Фильм снимался буквально на коленке, в стахановские сроки. Сорок минут картины было снято за какой-то месяц и даже меньше. Массовые сцены, сцены на воздухе, снимались в спешном порядке во Владивостоке, все остальное в вагонах. Вообще то показ планировалось начать с картины 'По местам стоять', фильм о Порт-Артуре, снятый на основе реальных событий. Он был куда более масштабный, так как снимался на натуре, на реальных кораблях, все события происходившие на том или ином корабле, на нем и снимались. Присутствовала там и батальная сцена, вообще картина была снята качественно, опять же для этого времени, не 'Броненосец 'Птемкин', но очень близко к этому и снимался он не на коленке, а вполне себе вдумчиво. Вот только пускать его в прокат не показав предварительно Его Величеству, не получалось, а тот как на зло никак не мог найти время. Когда же соизволение было получено, в прокат уже запустили эту сверстанную на скорую руку политагитку, впрочем, справедливости ради нужно отметить, что и актеры и вся съемочная группа подошли к вопросу очень серьезно и выкладывались по полной. Сейчас наблюдая за расходящимися людьми, Антон понимал, что старались они не зря. Они вообще по сути были первыми, кто начал снимать игровое кино, это вам не прибытие поезда и не мальчик со шлангом.
* * *
— Не надо вертеть головой, Георгий Аполлонович. Увидеть Вы все одно ничего не увидите, а так только лишнее беспокойство.
Человек в одеянии священника и с повязкой на глазах перестал вертеть головой. Незримый собеседник прав, бесполезное занятие, повязка из плотной ткани, сидит крепко, не оставляя щелей, даже в районе переносицы, которую весьма плотно облегает. Он даже не мог определить имеется ли освещение в помещении куда его затащили или нет. В том, что это помещение, он ничуть не сомневался, судя по запахам не просто какая-то комната, а похоже на подпол. Он плотно связан, ничего не видит, но…
— Помогите!!! Спасите!!! Люди!!! На помощь!!!
Он кричал недолго. Не прошло и минуты, как он бросил эти попытки, так как то, что ему не мешали говорило только об одном.
— Вот, приятно иметь дело с умным человеком, — усмехнувшись, вновь заговорил неизвестный, — иные кричат пока не охрипнут, а Вы быстро смекнули, что орать тут бесполезно, только голос посадишь.
— Кто Вы? Что Вам нужно?
— А Вы успокоились, Георгий Аполлонович? К беседе готовы? А то я могу и еще обождать?
— Я готов к беседе. И снимите эту повязку, темно и неуютно.
— А вот этого я сделать не могу. Я ведь и голос изменил, чтобы вы потом его узнать не смогли, — собеседник не врал, голос его звучал и впрямь как-то неестественно глухо, словно рот прикрыли чем-то, да еще и что-то явно мешало говорившему, из-за чего он слегка шепелявил, так бывает, когда человек пытается говорить ну например с леденцом во рту.
— Стало быть, боитесь меня, — теперь уже ухмыльнулся пленник, а что, он вполне серьезный противник, стоит только бровью повести и не один, сотни рабочих пойдут топтать осмелившегося встать на его пути. Рабочие и не то готовы сделать ради Гапона.
— Умный Вы, но дурак ей богу. Не Вас я боюсь, а того, что Вы увидите наши лица и сможете узнать при случае, тогда выходит кончать Вас надо, а от мертвого толку, что с козла молока.
— Иногда от мертвого нет проблем.
— Это так, но мертвый бесполезен.
— А я вам нужен, — подпустив иронии проговорил поп.
— Нужен, — не стал отпираться незнакомец, — но насколько это уже от Вас зависит. Я тут немного по рассуждаю, а Вы послушайте, хорошо? Вот и ладушки. Так вот, жил был один поп, который все время считал, что он с его талантами достоин гораздо большего, чем уготовила ему судьба. И тогда он решил взять судьбу в свои руки, так как обладал сильным характером и недюжинным даром убеждения. Он мог убедить кого угодно, в чем угодно, мало того, обладал таким обаянием, что буквально влюблял в себя, что мужчин, что женщин, последних в особенности. Так вот, начал этот поп устраивать свою жизнь так, как считал нужным, а хотелось ему немного немало стать народным лидером и устроить жизнь рабочих к лучшему, вот только на рабочих ему было плевать, ему хотелось власти и чем больше ее шло к нему в руки, тем больше хотелось. Я пока все верно излагаю?
