– В делах? – спросил вошедший без стука Федор Данилович. – Обговорил я приданое, дело осталось за малым – послать сватов.
– Извини, я забыл отдать тебе карту, мне нужны вот эти земли.
Норманн протянул полученный у Максима листок. Вопреки ожиданию, посадский боярин сразу разобрался в незнакомой топографии.
– Земли ничейные, добавят без споров, к нашему родовому поместью примыкают. Разумно, но непонятно.
– А ты что выторговал?
– На юг от Мегорского монастыря, там и рожь хорошая, и лен длинноволокнистый. Деревенек мало, да людей привести не трудно. Был бы хозяин крепкий.
– Я Водлозеро с жемчужницами забрать хочу. Сам жемчуг собирал у берега.
– Тише ты! О подобных делах говорить с оглядкой надо! Не ошибся в находке?
– А то! Дело серьезное, здесь промашка дорогого стоит.
– Решено! Поправлю договор, завтра писать начнем.
– Южные земли оставь, у меня людей много, а своего хлеба нет. Если что, я серебром заплачу.
– Заплатит он! Князь Роман Михайлович гол как сокол. Дочь отдает, а приданое заботит только жену.
– Скажи свояченицам, я в Ярославль две персидские пищали отошлю.
– Ишь ты! Деньги немалые! На сватовство сам поедешь или дружку пошлешь?
– Я в набег ухожу, в Белозерск Антанас Тутник отправится. Он же и пищали привезет. Невесте-то сколько лет?
– Семнадцать. Свадьбу назначили на Красную горку, это будет седьмого апреля.
– Вернуться не успею, да и торопиться не буду.
– В Новгороде обвенчаешься! Сюда за тобой побоятся приехать.
– Оно тебе надо! То мои разборки, по весне снова войско отправлю вниз! Глядишь, и сговорчивей станут!
– В таком случае дашь княгиням свое слово! Им в радость Анастасию с рук сбросить.
– Что так? На вид вроде нормальная девица.
– Худа не в меру! Кому такая женушка надобна! Тощая, на груди сосков не видать, бедра мальчишеские. Не зря в девках засиделась.
– Слишком шебутная, так и вертелась вокруг меня, чуть ли под ноги не бросалась.
– То на радостях, ее в монашенки готовили. Рожать пора, а никто не желает сватать. Ты первый на смотрины приехал.
– Если честно, зачем она мне? – Норманн решил выяснить самый главный вопрос.
– Сам живи как хочешь, только ее не обижай. А помрет Роман Михайлович, сразу в Белозерск переезжай.
– Сын его, Федор Романович, стол по праву возьмет.
– Княжичу восемнадцати нет, а за вином поперед отца тянется! И вообще, то не твои заботы. В Новгороде есть кому об этом думать!
– Понял. После ледохода вернусь. Когда у княжны день ангела? Подарок надо хороший подыскать.
– На Анастасию Фессалоникийскую, что в начале ноября.
– Ей в этом году исполнится восемнадцать?
– Сказано же, засиделась в девках! У нас свой расклад. Возьмешь стол, а ее в монастырь! Вот и вся недолга.
– Ну и ладно! – Норманн махнул рукой, все равно он не собирался жениться.
– Пошли в мою комнату, там и поставим последнюю точку.
Коридор, лестница, поворот, еще лестница, везде охрана в кольчугах, ножи за поясом более похожи на короткие мечи. Ох и не прост посадский боярин Федор Данилович! Наконец уткнулись в тупичок, звонко щелкнул замок, и скрипуче открылась потайная дверь.
– Заходи и встань на середине!
Простое убранство и спартанская обстановка говорили об особом предназначении этого помещения. Взгляд остановился на посохе, что стоял на самом видном месте. Блеклая краска не позволяла определить его первоначальный цвет, который в равной мере мог оказаться и синим и зеленым. Наверху голова медведя, далее шел асимметричный витой орнамент из веточек, цветов и листьев. Именно этот посох и взял Федор Данилович.
– Положи руку на голову медведя!
– Зачем?
– После венчания ты становишься в ряд наследников нашего рода.
– Что мне это дает?
– Обязанность защищать интересы Вянгинских! Если родишь сына, выйдешь четвертым по старшинству.
– Я должен дать клятву?
– Нет, ты должен пройти обряд Макоши!
– Согласен.
– Твоего согласия не требуется! Ты или с нами, или против нас! Мы сильны единством! Живущий сам по себе слаб!
– Почему на посохе асимметричный узор?
– То не узор, а руны Макоши, и не посох ты держишь, а рунов кол Макоши! Надпись же гласит: «Лик жизни защитит Русь».
– Я хочу научиться читать рунические письмена.
– Правильно говорят руново письмо. Проси любого, кто у тебя из Новгорода, нас этому с малолетства обучают. Ты готов?
– Да.
Федор Данилович прижал ладонью руку своего сына и начал нараспев произносить какие-то непонятные слова. Кое-что Норманн смог разобрать, несколько раз ясно звучали: заря, маг, Гамаюнова Русь, Марова Русь, родовой лик и кругом-кругом.
– До венчания ты обязан сделать свой рунов кол Макоши. Найдешь можжевельник, насадишь голову медведя и принесешь мне.
– Я и сам могу вырезать руново письмо.
– Не перечь! Тайные знаки доступны только посвященным! Эти руны Рода просты и понятны каждой бабе, а здесь есть особый уклад, доступный только старшим рода!
– Я понял. – Норманн покорно опустил голову.
– Держи колт, специально для тебя заказывал! – Федор Данилович протянул серебряный амулет на кожаном ремешке.
– Что здесь написано?
– Это тайна посвященных, для тебя здесь все слова – загадки, отгадки узнаешь позже.
Норманн покрутил амулет в руках: внешне похож на шестеренку с серповидным вырезом в верхней части, а руны выполнены в виде вьющихся веточек с крошечными лепесточками.
– Ты у нас умелец, весь в прадеда пошел. Оберег Мары сделаешь сам.
– Да я без понятия в этих амулетах!
– Сходи к Павлову монастырю, спроси лавку Богдана Якунова. Он и покажет тебе, и расскажет, ему же отдашь готовый оберег.
– Зачем отдавать?
– Дурень! Ты сам его кровью омывать хочешь?
– Э-э-э… Человеческой?
– Козлиной! Вот олух, ничего не знает! Лик Мары всегда козлом отражается! И руново письмо Мары сплошь козьи прыжки.
Норманн разозлился и чуть было не нахамил. Действительно, откуда нормальному человеку двадцать первого века знать про всякие там руны? Большинство вообще не знает такого слова, а тут еще всякие там разделения на письмо Макоши, Рода и Мары. Да на фиг ему все это сдалось! Хотят повесить на грудь еще один брелок? Ладно, не оттянет шею. Требуется сделать дополнительную висюльку и смочить ее козлиной кровью? Он не возражает. Но оскорблять зачем?
И снова Балтийское море. Конец лета. Погода меняется по три раза на день – то солнце, то дождь, то полное безветрие. Как ни спешил Норманн, а быстро отправиться в набег ему не удалось. Разборки с нежданным сватовством и поездкой в Новгород затянули сборы почти на месяц. В результате основной флот из ганзейских когов ушел в сопровождении норвежцев на остров Оденсхольм[33], где находилась главная база шведских пиратов. Норманну пришлось пройти несколько кругов визитов к посадским боярам, затем по родственникам. В завершение пришлось стать соучастником церемонии крещения – баронесса Елизавета фон Эрлах приняла имя Прасковья. В городе уже уверенно говорили о предстоящей свадьбе пришлой вдовы и посадского боярина Федора Даниловича Вянгинского. Еще одной неожиданностью оказался приезд Максима, который должен был исполнять роль посаженого отца теперь уже бывшей Елизаветы Карловны, ставшей в крещении Прасковьей Кирилловной. В дополнение ко всему за невестой обнаружилось совсем не малое приданое в византийских золотых солидах. Редкие по нынешним временам для Новгорода монеты, где в изобилии ходили персидские дирхамы.
