– И что делать будем? – спросил Ляхов, наливая в рюмки еще по пятьдесят грамм самой лучшей здесь водки.
– Прежде всего – жить, как жили. Но свой интерес соблюдать. Что бы там ни выходило, а надеяться, кроме как друг на друга, нам не на кого. Сдается мне, что все остальные имеют нас в виду только использовать. Не знаю уж, в каких целях, но обязательно. Зачем бы мы им в другом случае нужны? Князь ладно, я его не видел, но если говоришь, что приличным человеком показался, – верю. А все остальные..
Они почти машинально посматривали на лестничную площадку, поскольку любой подозрительный человек, появившийся там, не мог остаться незамеченным, и времени оставалось достаточно, чтобы уйти черным ходом через кухню и коридоры в многочисленные проходные дворы и переулки Петровки.
Однако все случилось с точностью до наоборот.
Вначале донесся невнятный шум из глубины подсобок, потом крики и топот совсем рядом, и, наконец, несколько человек с пистолетами в руках ворвались в зал.
– Всем сидеть! Руки на стол! Не двигаться! Городская полиция. Сыскное управление!
Ляхов недоуменно взглянул на капитана, рука его непроизвольно дернулась в сторону бокового кармана.
– Сиди спокойно, – прошипел Тарханов и с туманной улыбкой прилично пьяного человека начал наливать Вадиму и себе из графинчика.
– Эй вы, кому сказано – не двигаться! – Над их столиком навис плотный парень в финской кожаной шапке с длинным козырьком и пистолетом в руке.
– Мы и не двигаемся, – заплетающимся языком выговорил Тарханов. – Видишь, ручки – вот они. А свою норму я взять должен.. Уплочено.
И опрокинул рюмку в рот, по-прежнему демонстрируя вывернутую ладонью наружу левую руку.
Ляхов успел подумать, что, если даже и в самом деле это всего лишь полиция, отнюдь не резон засвечиваться слушателю академии в сомнительном притоне. А уж тем более – вместе с Тархановым-Неверовым.
Но если сейчас рвануть к выходу, можно и пулю схлопотать. Да и на площадке у входа появилась еще одна фигура в штатском. Но Вадим чувствовал, что Тарханов готов действовать. Глаза у него знакомо сузились.
По счастью, начинать пришлось не им. У кого-то из завсегдатаев харчевни повод уклоняться от общения с полицией был не менее веский, а нервы оказались слабее.
Столика через три от них раздался грохот бьющейся посуды. Человек в черной бобриковой куртке вдруг швырнул в одного из сыщиков сразу графин и тарелку, очень умело швырнул, снизу вверх ребром, и попал. Еще кто-то из его собутыльников ногами опрокинул стол, вскочил и взмахнул дубовым стулом.
И понеслась настоящая кабацкая драка с воплями, летящими со всех сторон бутылками, крепким матом, а потом и предупредительными выстрелами в потолок.
– Лечь, всем лечь на пол, руки за голову! – надрывался неизвестно откуда мегафонный голос.
– Вадим, вперед! – Ляхов, посланный толчком руки Тарханова в сторону выхода, успел заметить, как, пользуясь общей суматохой и паникой, капитан трижды выстрелил от бедра из бесшумного пистолета.
В зале погасли сиреневые газосветные лампы.
Тарханов отшвырнул оказавшегося на пути человека неизвестной принадлежности и, обгоняя Вадима, метнулся к лестнице. Единственное маленькое окошко слева от входной двери позволяло ориентироваться по направлению. Под ноги все время попадались то стулья, то люди, но все же они пробились.
Сергей до последнего не мог понять, почему оттуда, сверху, не бросился резервный наряд, чтобы полностью заблокировать притон. Элементарная схема. Один боец у двери – не прикрытие. Хотя, конечно, лестница длинная и крутая.
Уже когда они были почти у цели, то ли у местных бандитов, то ли у сыщиков терпение кончилось. Часто загремели настоящие, без дураков, выстрелы на поражение. Из трех или четырех стволов сразу.
Ляхов, машинально втягивая голову в плечи, ступил на нижние ступеньки трапа и вдруг увидел невероятное.
Тарханов с разбегу вскочил на ближний к лестнице столик, оттолкнулся и взмыл в воздух почти вертикально на более чем трехметровую высоту, что в принципе невозможно и олимпийскому чемпиону по прыжкам. (Вадим не заметил, что на полпути Сергей успел выброшенной вбок правой рукой оттолкнуться от выступающей кромки ступеньки и тут же ухватился левой за чугунную балясину перил.) Вцепился руками в ограждение трапа, как гимнаст через брусья, перенес тело через перила и оказался лицом к лицу с привратным стражем.
Неуловимо резкий удар в печень, пинок ногой, и Ляхов едва успел вжаться в стену, чтобы беспорядочно кувыркающаяся по ступенькам фигура не увлекла его за собой.
Прорвались.
Тарханов захлопнул за собой дверь. Выхватил из узкого кармана вдоль брючного шва стандартный десантный нож, коротко замахнулся и, как гвоздем-двухсоткой, пришил полотнище к косяку. Жалко ножа, да уж ладно. Тем более он все равно без номера и к штатному имуществу не относится.
Проходными дворами, только теперь не в сторону Тверской, а вправо, они выбежали на Петровку, потом в тень каштанов Петровского бульвара.
Остановились. Перевели дух. Осмотрелись. Погони не было.
В Колобовском переулке свернули в еще один двор, заперли за собой калитку, присели на лавочку у подъезда.
– Так. Что скажешь? Надежный кабачок? – поинтересовался Тарханов, закуривая и пряча сигарету в рукаве.
Ляхов молчал, прислушиваясь. Все было на удивление тихо. Ни звука чужих шагов поблизости, ни свистков городовых на близлежащих улицах. Да и оторвались они прилично.
– Что я скажу? Скорее всего – случайность. Притон, он и есть притон. Попали под плановую облаву. Иначе все бы сразу на нас кинулись. А так..
– Извини, доктор, но где-то ты как бы еще и пацан, невзирая на чины. Разве полицейская облава может главный вход не блокировать? И входят они совсем не так, и говорят по-другому. За нами шли, точно говорю.
– Да брось. – Вадим тоже закурил. Свет из окон дальнего флигеля до них не доставал, только иногда показывающаяся в разрывах облаков луна моментами обозначала опершегося локтями на колени и пускающего дым вниз, под ноги, капитана. – Как они за нами идти могли? Ты с вокзала звонил, говорили мы минуту от силы, если б мой телефон слушали, меня б давным-давно взять можно было.
– Зачем им тебя брать? Одного-то? Вот, слушали-слушали и дождались, когда мы встретимся.
– Ну и?
– Что – и? Аппаратура у них классная. Я в Нью-Йорке тоже удивлялся, пока с тем парнем по душам не поговорил. Не врал нам Чекменев.
– Нет. Не согласен. Тогда бы мы не ушли так просто. А тут – даже смешно. Трах-бах, кто-то кому-то в морду, пуля в лампочку – и операция сорвана.
– В том и дело, брат. Так операции и срываются. Давай-давай, бегом, вперед, за пятнадцать минут подхватили тех, кто под руками был, план составляли на ходу. Вот и результат. Совершенно как со мной в Нью-Йорке.
