Погода благоприятствовала — складывалось впечатление, что при такой температуре заморозился даже воздух. А бледно-молочный туман на горизонте только усиливал это впечатление. Ни единого намека на ветерок. Просто прекрасно, три дня — и я на месте.
И стоят, прекрасны видом,
Выше зданий прочих всех,
Здесь такие пирамиды,
Что Египет — просто смех!
Покорили четверть мира —
Здесь ли повернем назад?!
Наши красные мундиры
Ярким пламенем горят!
Тут живут не иудеи,
Но как Божеский наказ
Чтут законы Моисея —
Зуб за зуб, и глаз — за глаз!
Что китайцы, что японцы,
Что Хайберский перевал,
Кто не видел альбионцев —
Тот в бою не побывал!
Попугаи когти точат,
Будут кровь в три глотки пить,
Там длины подобной ночи,
Что длинней не может быть!..
Хорошо, я доберусь до Скоттенбурга. А что потом?
Джеймс Хеллборн не хотел об этом думать. Он думал совсем о другом.
«Как странно, я все это время считал себя чудовищем, но оказывается, настоящие чудовища управляли Альбионом».
«Интересно, они все умерли?»
«Это и была так называемая «атомная бомба»?!»
Хеллборн попытался вызвать из памяти обрывки школьных знаний по физике, но вместо этого вспоминал красочные довоенные журналы научной фантастики, на страницах которых постоянно мелькали атомные пистолеты, атомные пушки, атомные звездолеты, атомные чудовища, атомные девушки и даже обнаженные атомные девушки…
Вирджиния! Его сестра! Интересно, она знает об этом? На посла Вульфа было жалко смотреть. Собственно, Джеймс на него и не смотрел. Но какой дурак, почему он так торопился уйти и не вытащил из маршала Соренсена больше подробностей?
Как будто чувствовал.
Как будто почувствовал, что в замке губернатора нельзя задерживаться. И как угадал!
Она уничтожила весь город? Половину города? Дворец губернатора? А где в это время были Люди Первого Круга?
Кто сейчас руководит Альбионом и как долго ему осталось? Есть ли у виксов еще бомбы? Или это была только первая попытка?
Что будет завтра?!
Завтра — понятие относительное в Антарктике. Хорошо, что на дворе ХХ век — а уж как настрадались первые колонисты, с их-то песочными часами! Кстати, пора бы остановиться и отдохнуть.
Хеллборн скинул рюкзак, достал из него саперную лопатку и принялся строить эскимосское иглу… тьфу, египтянский леддомик. Давно ему не приходилось этим заниматься — с той памятной ночи в манчжурском лесу, когда ему на помошь пришел торопливец…
Что за бред?! Ну как тупое животное могло прийти к нему на помощь?! Но ведь пришло!
А титанисы? А данайские броненосцы?! Что происходит, черт возьми?! Что все это значит? Они как будто преследуют меня. И одновременно — охраняют. Что сказал «нивата-кавач» в сумрачном коридоре индоокеанской крепости?
«Этот человек находится под защитой. Его нельзя трогать. Не сейчас. И те, и другие — запретили».
Какие еще «другие»? Почему запретили?! Нет ответов…
Это было очень нелегко (с одной-то рукой!), но убежище готово. Ужинать. Таблетки. Спать…
Шесть часов спустя Хеллборн снова отправился в путь.
Сотни дней не светит солнце,
И чудовищный зюйд-вест,
Только небо альбионцам
Украшает Южный Крест.
Только ночи не мешают
И холодная земля,
Метко снайперы стреляют
По гвардейцам короля!
Вот боец — стремился к славе,
Но влетела пуля в лоб,
Южный Крест над ним поставят,
Над опущенным в сугроб.
Не считай удары сердца,
Тяжек наш солдатский труд,
Разве к югу от Суэца
Десять Заповедей чтут?…
Правой-левой, правой-левой,
Под ногами — Альбион,
Мы — солдаты Королевы,
Заполярный Легион!
* * * * *
— Правой-левой, правой-левой, под ногами Альбион… Вот тебе и пустыня, — пробомотал Хеллборн, поднявшись на вершину очередного холмистого гребня. — Похоже, я здесь не один!
У подножия холма стоял изящный купол леддомика, судя по тонкой струйке дыма над крышей — населенный. Кто бы это мог быть? Почти наверняка — альбионец. Хотя, по неподтвержденным данным, «снежные обезьяны» виксов проходили специальные курсы по выживанию в альбионской пустыне. А также «белые береты» апсаков и «полярные волки» британцев. Ну да какой смысл гадать? Некоторое время Джеймс размышлял над дилеммой — сбежать или познакомиться? Оба варианта имели свои достоинства и недостатки, но желание познакомиться все-таки одержало верх. Хеллборн на всякий случай проверил револьвер и решительно направился к леддомику.
Так, где у него вход? Пришлось обойти вокруг леддомика дважды, прежде чем вход обнаружился. Изящно и профессионально, отметил Джеймс, не сразу и заметишь. Похоже, обитатель убедища очень небольшого роста…
— Эй, хозяин! — крикнул Хеллборн что было сил — сквозь шерстяную маску, прикрывавшую лицо. — Есть дома кто-нибудь?
Нет ответа.
Рискованно влезать без разрешения. Надо все-таки попробовать докричаться.
— Хозяин! — «Или хозяйка?! Что за нелепые мысли!» — Тук-тук! Простите за беспокойство! Я тут случайно проходил…
Не отвечает. Спит? А если он ранен? Еще один сбитый летчик? А вдруг — угорел? Задохнулся? Всякое может быть.
— Хозяин!!!
А вдруг он по-английски не понимает? Все-таки враг?
Черт побери, это никуда не годится. Конечно, Джеймс Хеллборн — чудовище, но бросить возможно беспомощного человека в альбионской пустыне — это хуже, чем убить собственного брата выстрелом в спину! Так просто не делают!
Проклиная все на свете, Хеллборн отстегнул лыжи, встал на четвереньки и полез внутрь. И тут же наткнулся на что-то мягкое, теплое и влажное.
НННННННЕТ!
В этот раз он не застрял, как тогда, в южносибирском лесу — негде было застревать. Отпрянул назад, упал на задницу, попытался машинально притормозить падение руками — и пережил очередной приступ боли. Только в этот раз пришел в себя быстрее. Но недостаточно быстро, потому что внезапный страшный удар отбросил его еще дальше от «леддомика». Дьявол, какая адская боль! Неужели что-то сломал?! Похоже, да. Как минимум одно ребро, а то и два. Нет времени разбираться. Попытался встать, подскользнулся и снова упал. Тогда Хеллборн просто пополз прочь, волоча за собой револьвер с прикладом, отталкиваясь здоровой рукой и проклиная себя последними словами. Как можно было так ошибиться?! Расслабился, размечтался. Полгода, проведенные в далеких жарких странах, явно не пошли на пользу.
«Леддомик» тем временем зашевелился, задрожал и принялся извергать негромкие, но отчетливо слышные звуки. То ли фырканье, то ли рычание. К струйке дыма над крышей прибавилась струя пара, вырвавшаясь из «входа». Еще одно содрогание, и «леддомик» заметно сдвинулся с места. «Фырк-фырк». Пробудившийся обитатель убежища явно принюхивался.
«Так далеко от ближайшего оазиса — голодный, должно быть. Очень голодный», — сообразил Хеллборн и подтянул к себе оружие.
«Леддомик» внезапно и очень резко развернулся градусов на сорок пять, так что «вход» оказался точно напротив лежащего на снегу Хеллборна. А потом повернулся обратно, так же быстро.
«Опытная тварь, — понял Джеймс, поднимая оружие и взводя курок. — Не хочет подставлять морду. Будет подбираться боком и давить всем корпусом!»
«Леддомик» окончательно пришел в движение. А Хеллборн открыл огонь.
Круглые 15-миллиметровые пули превращали замороженную броню монстра в мелкую пыль, во все стороны летели ледяные осколки, но его мягкая плоть была пока что в безопасности. Старый, большой, сильный зверь — и очень толстая броня…
…В своем «оригинальном» виде он более всего походил на гигантского дикобраза. Возможно, и был дальним родственником дикобразов и прочих ежиков, обитавших в северных теплых странах. При этом являлся хищником. Водоплавающим. Обитал в горячих озерах на границах альбионских оазисов. Но время от времени отправлялся в путешествие. Мигрировал, порой через полконтинента, и переселялся в другое озеро. Что заставляло его так поступать? Природные инстинкты? Тайный замысел творца? Кто знает…
Прежде чем пуститься в дорогу, «дикобраз» набивал свой желудок горячими угольками со дна озера. Именно так — некоторые морские животные глотают для балласта обычные камни, а он — горячие. Чтобы не замерзнуть. Время от времени он стравливал пар через специальный клапан на затылке — китовый фонтан, да и только. И, разумеется, всего через несколько часов нахождения на альбионском морозе, его торчащие во все стороны мокрые иглы превращались в сосульки. Постепенно и пространство между «сосульками» заполнялось, образуя прочный ледяной панцирь. Гораздо прочнее обычного льда, потому в его состав входила не только вода, но и какая-то мерзкая клейкая слизь, выделяемая животным. И «дикобраз» становился гигантским броненосцем, глиптодонтом ХХ века.
