– Не отстают, суки! – неожиданно севшим голосом сказал Иван. – Хоть ты тресни! Не отстают, и всё.
– Что, опять птицы? – глухо спросил Николай.
– Хуже. Хуже каинов этих летающих! – зло сказал Конкин и протянул товарищу бинокль. – Посмотри, вроде на две группы разделились, видишь?
Действительно, сквозь полевой бинокль можно было без большого усилия разглядеть серо-зеленые фигурки, двигавшиеся через редкое полесье. Шли они быстро и ровно, особенно не скрываясь, сохраняя дистанцию друг с другом. Шли спокойно, оглядываясь по сторонам, действительно разделившись на две группы, как бы образовав редкий, но прочный сачок.
– Грамотно идут, – Коля отнял бинокль от глаз и пристально посмотрел на товарища. – Это не просто солдатеры! У нас еще минута есть, дыши. Эти каины нам спуску не дадут. Это вам не обозников расстреливать…
– Ага, обозники, мать их! – Ваня внезапно задышал быстрее, его глаза округлились от злобы. – Волки это матерые, понял, волки! Ты там с ними пока в лагере прохлаждался, чаи гонял с салом, я посмотрел на них. Хорошо посмотрел! Волки они, Коля, не уйти нам от них! А что?! Место неплохое. Давай бой примем! Последний, ахх!..
…Схватив друга за горло и навалившись сверху, Удальцов затравленно крутанул головой и яростно зашипел:
– Волки, говоришь?! Да хоть львы с тиграми из Московского зоопарка! Бой принимать у нас команды не было! И пока нас не прижали, мы будем бежать, понял?! Ты же мастер спорта! Тебе легче! Отставить сопли…
…Болото было как болото. По краям деревья, густая поросль острой, будто отточенной осоки, посередине покрытое ряской и тиной озерцо. Густая, словно грозовая туча, стая насекомых кружила над осокой, не рассеиваясь даже от сильных порывов ветра. Смеркалось, над лесом повисла густая тишина.
Высокий широкоплечий человек в пятнистом комбинезоне без знаков различия тихо напевал себе под нос старую песенку, перекидывая увесистый автомат из одной руки в другую легко, как детскую игрушку. Слова песни лились из него сами собой, казалось, они были рождены именно здесь, в этом дремучем углу света, здесь, где всходят и заходят солнце и луна, из этого самого болота…
Еin Fischer mit der Rute wohl an dem Ufer stand und sah’s mit kaltem Blute, wie sich das Fischlein wand… [2]
– …Герр штурмгауптфюрер, – почтительно склонился к присевшему в раздумье Иоахиму крепыш в таком же пятнистом комбинезоне. – Следы затерялись. Мы еще раз прочесали все окрестности и рощу, тщательно прочесали. Дорога оцеплена батальоном обеспечения, но, похоже, им удалось уйти. Не представляю, как… они же не птицы?!
– Даже птицы оставляют следы, дорогой Вилли, – мечтательная улыбка прорезала угрюмое, задумчивое лицо Иоахима Грубера. – Если ты хорошо учился в школе, то на уроках биологии должен был усвоить, что у птиц нет сфинктеров. Так что их можно найти по непроизвольно извергающемуся помету.
– Не могу знать, герр штурмгауптфюрер! – Вилли сердито посмотрел на командира. – Наш учитель биологии оказался евреем, и, естественно, про птичьи сфинктеры мы узнать не успели. Спасибо за науку о птичьих жопах, герр…
…От сильной командирской оплеухи каска слетела с головы Вилли, он покатился по земле, зажимая ладонью ушибленное ухо. Он так и не успел увидеть, ни как штурмгауптфюрер встает, ни как замахивается. Только вспышка удара и падение…
– Дорогой Вилли, – мягко заговорил Иоахим. – Ты знаешь, я чудесно отношусь к юмору. Если солдат шутит – значит он все еще жив. Но субординацию и дисциплину мы в армии Великого Рейха поддерживаем неукоснительно. Если ты не видишь разницы между шуткой и панибратством – не шути. Встать! Разбиться по тройкам, один спит, двое смотрят. Каждые два часа – обход. Эти зайчата где-то рядом, я их носом чую! Да, и еще раз передай всем нашим – русских брать только живьем! Стрелять разрешаю только поверх голов! Бегом!..
Потомственный военный, Иоахим Грубер в душе не был злым человеком. Он даже тайком недолюбливал нацистов и их действия, но он был офицером элитных частей СС и свято верил в армейские идеалы и добродетели. А главное, Иоахим был спортсменом. Превосходный боксер, стрелок, легкоатлет, глубоко в сердце он берег и лелеял любовь к охоте. Дичь еще ни разу не уходила от него, будь то птица, олень, свирепый лесной кабан или… партизаны. Наивысшим моментом счастья для него было видеть затравленные глаза добычи, последний всплеск отчаяния и, наконец, поражение… штурмгауптфюрер с хрустом потянулся, повел могучими плечами, пошел прочь от болота к уже поставленной для него заботливыми руками бойцов одноместной палатке, обтянутой противомоскитной сеткой. Еще одно проявление реальной пользы субординации и дисциплины.
– …И все-таки они где-то здесь, – бормотал Иоахим, – совсем рядом. Прямо у нас под носом. Где же вы, русские?…
…Сдерживать дрожь уже не было никаких сил. Все тело ломило от нечеловеческого напряжения. Вода, поначалу приятно холодившая тело, теперь, казалось, высасывала из души последние силы. Насекомых Коля уже не чувствовал, опухшее от сотни укусов лицо, казалось, стало старой морщинистой картофелиной. Глаза превратились в щелочки. Хотелось вскочить, вылезти из болота и побежать. Вместо этого, поборов самих себя, Удальцов и Конкин связали заранее нарубленные палки и ветки елового лапника латинской буквой V, так, как их учили на спецкурсах. Не спеша легли посередине и, изо всех сил стараясь не шуметь, погребли прочь от берега лесного болотца, или, вернее, заболоченного лесного озерца. Ваня вспомнил еще, как он – мастер спорта – рассмеялся над предположением, что ему могут понадобиться какие-то «плавательные средства». Сейчас эти знания оказались как нельзя кстати. В наступившей лесной темноте их головы с привязанными к ним торбами с самым ценным военным скарбом – автоматными магазинами, практически не выделялись на поверхности. Ветки, помимо плавучести, давали еще и неплохую маскировку…
…От берега отползали долго, казалось – целую вечность. Скрюченные от воды конечности ожили. Полежали, передохнули. Сунулись было к дороге, да спасла нерадивость немецких обозников – расхлябанные фрицы из оцепления курили на посту. Заметив угольки сигарет, ребята поползли в лес, дальше и дальше. Ползли больше часа, стараясь забирать в самый бурелом, густо поросший ветками лесной малины, пока наконец не решили, что можно встать и идти.
– …Что делать будем, товарищ? – Ваня придержал друга за рукав. – Просто бездумно идти нам нельзя…
– Будем искать укрытие, Ваня. – Удальцов вздохнул. – Так мы с тобой далеко не уйдем. Одно радует, если на нас объявили тотальный поиск, командир с отсекающими сумел уйти…
…Конкин тогда вовремя дошел до расположения Отряда. Подполковник Ерошкин оперативно оценил обстановку и приказал сниматься с места и переводить десантников в резервную точку. Сам же, хотя и не имел на это права, взяв с собой трех разведчиков и снайпера-чукчу Михаила Оола, отправился вслед за Иваном на точку встречи…
