Ребята в ответ пожали плечами.
Хозяин открыл небольшой сарай, который он называл гаражом. Гена с Алексеем вошли внутрь и ахнули от изумления. Перед ними стоял новехонький, словно только что вышедший из заводских стен камуфлированный немецкий мотоцикл военных лет,- "Цундап" с коляской...
- Трофейный, - небрежно бросил хозяин.
***
- Да, изрядно промокли вещички, - констатировал Сергей, открывая рюкзак. Разводить костер пока не имело смысла. Солнце припекало сильно, одежда под его лучами должна просохнуть часа за два - три. После того, как ребята разложили на солнцепеке вещи, делать в общем-то оставалось нечего. Глебов размотал удочки и решил искупать червей и опарышей, купленных еще в Москве. Любил он это дело. В смысле, не червей, конечно, с опарышами купать, а рыбалку. Знал в ней толк, хитрости там разные, особенности клева определенного вида рыб и все такое прочее. Поэтому непременно обходил ребят в улове. А еще любил и, главное, умел делать отменную уху. В походах и на рыбалке она всегда была коронным Сережкиным номером. Наваристая, душистая, с дымком, да под стопарь водочки, вспоминалась потом целый год.
Сергей Глебов, для друзей Серж или Глебыч, а иногда называемый друзьями Писателем, был младше ребят на два года, но на вид казался старше. Внешне чем-то напоминал известного телеведущего Николая Николаевича Дроздова, только моложе. Такой же высокий, худощавый, с наметившейся лысиной и седеющей бородой. В голубых глазах отражалось спокойствие и философская мудрость. Выдержанный, без ярко выраженных внешних проявлений эмоций, он вселял в окружающих чувство уверенности, чаще в то, что все будет хорошо. Или не будет. Интроверт по натуре, в компании Алексея и близнецов все же раскрепощался, шутил, веселился, балагурил наравне со всеми, при этом, не пытался понравиться и оставался самим собой. Глебов также как и Денисов был журналистом. Только в отличие от Алекса работал не на телевидении, а в газете. Причем, занимал довольно высокий пост в редакционной иерархии. Кроме того, Сергей действительно был писателем. Из под его пера вышли около десятка книг, включая сборники рассказов, повестей и несколько романов. Благодаря феноменальной памяти, друзья и коллеги называли начитанного до краев Глебыча ходячей энциклопедией. Хороший образный язык делал его прекрасным рассказчиком. А еще он частенько любил в разговоре ввернуть цитату из классиков, современных писателей или поэтов. (Кстати, не только он один. Все ребята, книгочеи, обожали померятся эрудицией и пофехтовать афоризмами, меткими высказываниями и цитатами). Кроме того, Серж великолепно знал немецкий и баловался переводами современных забугорных коллег. А как он готовил! От его стряпни невозможно было оторваться. Но литературную деятельность Глебов все же предпочел кулинарной. К чему бы это? - в шутку удивлялись друзья.
Через пару часов в садке плескались четыре леща грамм на четыреста-пятьсот каждый, десяток окуней и несколько приличных плотвичек.
Пока Серега разделывал рыбу и чистил картошку, Игорь развел костер. Затем нарезал овощи для салата. В реке охлаждалась бутылочка водки. С тех пор, как Лешка с Генкой покинули остров, прошло около трех часов. Друзья ожидали их появления с минуты на минуту, предвкушая вкусный обед в старой доброй и, как всегда, веселой компании. Прошел еще час, а друзей все не было. Игорь нервно прохаживался взад-вперед по берегу, поглядывая в бинокль то в сторону противоположного берега, то на всякий случай, на мост и часто курил.
- Че-то я очкую, - наконец произнес Полковник.
- Да успаку-у-уйся. Я и сам сто раз так делал. Не паникуй раньше времени, - попытался подбодрить его Сергей. - Мало ли какие обстоятельства. Может быть, им на пути попалась молочная ферма, а доярки не хотят отпускать таких быков-производителей.
***
Выходя с гостями за калитку, хозяин виновато произнес:
- Извините, братцы, отвезти к реке, к сожалению, не могу, супруге обещал до вечера огород вскопать, пока она из Переславля с внуками не вернулась. Восемь соток, хоть и не много, но все же...
- И вы это один вскопаете?
- Зачем один, с Лениным в башке, с лопатой в руке. Да вы не волнуйтесь, у меня ручной мотоплуг есть.
- Огромное вам спасибо, Николай Иванович, вот...- Генка полез в карман.
- Деньги предложишь, собаку спущу! - И даже углубившийся на правой щеке шрам не испортил обезоруживающую улыбку. - Идите все время этой дорогой, а на том месте, где я вас подхватил чуть правее возьмите, метров через пятьдесят тропинку увидите. Она вас прямо к "шашлычной" приведет. Так короче.
- К какой "шашлычной", удивился Лешка.
- Ну, там, где столики на берегу стоят, и где местная молодежь отходами цивилизации срет. Вы ведь там высадились?
- Да, верно.
- Извините, можно напоследок бестактный вопрос? - не удержался Алексей. - Вы ведь, я знаю, все равно не обидитесь.
- Валяйте.
- Откуда у вас этот шрам?
- Долгая история. Во время войны, я пацаном был. Фашист один... Ну да ладно, ребятки, это действительно долгая история. Не обижайтесь, вам пора.
Мужики, снабженные старыми автомобильными камерами, вышли со двора Иваныча и взяли направление к реке. Долго шли молча, переваривая услышанное за время общения с радушным хозяином.
- Этот, так сказать, трофейный "Цундап"... - начал первым Алексей.
- Я тоже подумал, - прервал его Гена. - Но даже не это главное. Его неизвестной миру марки машина, разговоры о Советском Союзе...
- Да, генсек компартии, фамилии членов политбюро - незнакомые, странные названия структур, фирм и прочего. Либо он не в себе, либо мы сейчас в параллельной реальности.
- А еще, возможно, ход истории в прошлом изменился, и мы оказались в нашем 2011-м году, но мир развивался чуть-чуть по-другому. Впрочем, судя по его словам, изменилась история не кардинально, так, небольшая коррекция.
- Да, ты помнишь его фразу, мол после взятия Берлина в ноябре 1946 года, его дивизию перебросили на Японский фронт, где его контузило при взятии...э-э-э..., забыл название.
- Лишучженя.
Ребята согласились, что они правильно не стали настаивать на оговорке ветерана насчет победы в Отечественной в 46-м году. Но, если допустить, что слова Иваныча - правда, то война кончилась на год позже, чем в их родной реальности.
Минут пятнадцать шли без разговоров. Каждый думал о своем. Начался лес. Присели на поваленное дерево и решили перекурить.
- Не нравится мне все это. - Глаза Алексея казались отсутствующими. - Может быть, нас и дома-то не ждут. Может быть, его и вовсе нет у нас теперь, или родители не те, и мы их не узнаем? Жены, дети...
