Что на протестах делал журналюга?
— Цезарь, да он влез к нам в чат месяц назад, прикинулся одним из наших, все выспрашивал.
— А мы ему не особо верили, потом он начал провоцировать наших парней, полез в драку.
— Мы помним, что ты говорил вести себя мирно. Я просто отодвинул это гуано.
— У нас и видео осталось!
— Да что ж вы раньше молчали, надо было в сеть слить!
— Эмм… Цезарь, понимаешь…
— Все дело в том, уважаемый Цезарь, — подал голос профессор антропологии, — что мы делимся аудио- и видеоматериалами с такими же единомышленниками, и в последнее время становится все труднее разделять точку зрения с новыми…
— Цезарь, да он хочет сказать, что у нас у всех соц. рейтинги на нуле! Нас забанили в соцсетях, все профили, даже фейковые.
— Я не могу больше ничего сливать, у меня и так соц. рейтинг близится к красной отметке.
— И я! И я!
— Я уже все слил, мне пох. Только журналюги правду не покажут, им отвалили нехилый куш.
— У кого напряженка с соц. баллами, напишите в личку.
-
Еще с прошлого раза Аделина запомнила, когда в студии отключали камеры слежения, да-да, на телевидении экономили ресурсы. Чипированная охрана спала стоя, а недавний знакомый Адель курил на крылечке.
— Эй, мужик, псст…
— Ты опять тут, пацан?
— Мужик, слышь, помоги, а. Пусти нанофлешку заменить, нас обвиняют в том, что мы журналюгу избили.
— Как я ненавижу эту братию. Заходи, пулей.
-
Утром, когда добросовестные сотрудники телестудии начали работу, по площади катался трактор, раскидывающий коровьи лепешки. На стене телестудии красовалась наспех сделанная кривая надпись: "ПРОДАЖНЫЕ!". Когда на площадь прибыл наряд имперской полиции, трактор уже укатил. С трактором помог Лука.
Нервничающий режиссер не проверил флешки перед запуском выпуска, и в эфир вышло видео, где журналист пытался избить одного из протестующих.
— Население демонстрирует критичные настроения и отказывается от массовой чипизации, подрывная деятельность банды бунтовщиков негативно влияет на кампанию. Полиция сообщает об интенсивно ведущемся расследовании. Помните, чипизация делает вас свободными.
10.
Адель пришла на работу в расстроенных чувствах. Сегодня, по дороге ее обступили чипированные подростки. Накладной чип Аделины не смог запустить обмен данных, и мальчишки поняли, что девушка нечипированная. Они хором начали перечислять набившую оскомину прелести чипизации, стали монотонно бубнить, что Адель нарушает свой гражданский долг, что такие, как она, не дают империи ступить на путь цифровизации.
— Кому должна, всем прощаю, — буркнула на прощание Адель.
-
— Курочка моя яйценосная, — Илай в нетерпении потирал руки. — Публика тебя ждёт.
Адель постаралась отрешиться от мыслей и проблем, снова кинула ди-джею свою любимую композицию. Да, музыку запрещалось слушать, но кто будет проверять старый комп с выключенным интернетом, и девчонку без чипа.
Аделину ждала сцена. И невидимый хриплый мужской голос, который пел о нежности, о любви.
Я влюбился в тебя, потому что устал оставаться в одиночестве, я не могу думать ни о ком, кроме тебя, — пел давно забытый всеми певец, а Адель отвечала, Адель говорила танцем, да, она тоже любит, она отзывалась на невидимые ласки и дарила нежность в ответ.
И снова Аделину ждал гром аплодисментов. Взмыленную девушку в гримерке ждал Илай.
— Курочка моя неощипанная, у нас приват.
— Нет, Илай! Мы же договаривались, только и только танцы.
— Адель, — посерьезнел ее всегда придурковатый работодатель, — этот человек закатает нас с тобой в фибробетон, если ты откажешься. Просто танец. Он заплатил столько, сколько ты и за месяц не заработаешь.
Адель подумала, что Илай наверняка забрал себе половину заработка.
— Хорошо.
-
Мужской голос страдал о неразделенной любви.
— Как было бы прекрасно, если бы в этой жизни нашлось место для нас двоих, но об этом запрещено говорить и мечтать, запрещено смотреть на тебя, но я не могу не смотреть…
Адель вжилась в историю песни, отыгрывала историю неразделенной любви, ее тело плакало, горело запретной страстью… Человек, заказавший ее, наверняка ждал соблазна, а получил его оборотную сторону.
Мужчина не отрываясь смотрел на девушку. Ее грациозное тело говорило о горечи, о надежде, о любви.
— Подойди.
Адель взмахом ладони включила галоэкран на стене. Девушка торопливо написала:
Нам запрещено разговаривать с клиентами. Надеюсь, Вам понравился мой танец.
Аделина выскользнула из комнаты. Мужчина усмехнулся, а она гордая, девчонка-Юлий Цезарь.
11.
Чат повстанцев разрывало сообщениями.
— С прискорбием сообщаем о трагическом самоубийстве Джозефа Донагана. Когда-то многообещающий ученый, которого могли бы прозвать отцом чипизации, отказался от кампании на первых этапах. Донаган ошибочно утверждал, что возможно использование неинвазивных чипов. К величайшему сожалению императора, доктор Донаган страдал расстройством нервной системы, недавно отказался от вживления чипа. Сегодня утром Доганан был найден мертвым в своем доме.
— Я работал с Донаганом, — подал голос один медик. — Он никогда бы не покончил с собой. У него забрали его разработки. Если вам расскажут о моем самоубийстве, не верьте.
Еще два медика заявили, что не собираются совершать самоубийство, и просили не верить, если имперское ТВ сообщит об их добровольном уходе из жизни.
Выяснилось, что еще в нескольких странах медики, разрабатывавшие неинвазивные чипы, покончили с собой.
У Аделины был накладной чип разработки Донагана, чип, с разрешения пользователя, подключался к мед. карте и платежным приложениям. Систему соц. рейтинга еще тогда не ввели, да и чип не позволял обмена данными по запросу пользователя. Самое главное, за любые операции чип Донагана не требовал никакой комиссии, к тому же производили его буквально из отходов киберпромышленности.
Накладной чип в любое время можно было снять, отключить или просто поменять.
Повстанцы продолжали бушевать, а в голове Адели родился новый план.
-
В личке Адель ждало сообщение.
— Цезарь, ты думаешь, ты чего-нибудь добьешься? Вас разделили на группы, демонизировали, превратили в изгоев, исключив из социальной жизни. Покажи им, что вас нужно бояться.
