Сзади кто-то легонько коснулся моей руки, я сбавил ход, Володька, одетый в пеструю рубашку с коротким рукавом, пошел вперед…
Найдя взглядом Боряна, я еще замедлил темп…
— Ник где?
— Он чуть побыстрее пошел…
Вот черт…
— Ладно. Давай, ты следующий…
Борян ушел вперед, я оглянулся, чтобы понять, где мы. К порту, похоже, идем. А там нам появляться заказано…
Произошло все так быстро, что я даже не понял, как все началось. Мы сворачивали, шли и снова сворачивали — и даже не заметили как нарвались…
В Одессе, как и в любом другом городе, были пацанские группировки. Хулиганы. И у каждой хулиганской группировки были свои территории, заходить на которые чужакам не рекомендовалось. Поскольку, телесные наказания по отношению к детям и подросткам не применялись, единственным возможным наказанием были исправительные работы. Не помогало. Впрочем, порка тоже не помогала в Казани вон, по исламскому закону каждую пятницу у мечетей хулиганов пороли. А хулиганы не переводились…
К месту потенциальной разборки я подоспел последним, когда базар уже шел вовсю…
Дама — причем не та, которую мы видели через решетку дворца. В шляпке, но не та. Кто из нас умудрился ее упустить — непонятно. Несколько пацанов, нагло-шаромыжного вида — и мы. Четверо…
— Вы чьих будете… — главарем был босоногий, крепкий на вид пацан в драной рубахе и с черной, несмотря на жару бескозыркой на голове
— Мы сами по себе… — твердо ответил Володька
— Сами по себе…Гы… А ты чо к моей сеструхе вяжешься, сам по себе…
Судя по выражению лица незнакомой девчонки, стоящей в окружении троих таких же шаромыжников, ей это все не сильно нравилось.
— Сударыня, это действительно ваш брат? — громко спросил Николай
— А ты со мной, со мной базарь…
С этими словами шаромыжник смачно сплюнул прямо под ноги Николаю — сплюнул, и удивленно отшатнулся от хлесткой пощечины
— Стоять! — я вышел вперед. Нравы во флотских кадетских корпусах были жесткими, и схему подобных разговоров я знал хорошо. Неверно думать, что дети аристократов учились в каких-то особых условиях. Были, конечно, и специфичные заведения, типа Пажеского корпуса, но те, кто шел в армию или на флот, учились вместе со всеми, никаких поблажек не было…
Блатняк и в самом деле сдержал руку
— А ты кто будешь
— Я за базар отвечаю. Разобраться хочешь — забиваемся. Не вопрос…
— Ты обзовись хоть сначала… — начал сдавать блатарь
— Не считаю нужным! Давай! Забиваемся!
Наверняка, малолетний блатарь уже пожалел, что ввязался — вот за его спиной была его шобла. Отступить — значит, завтра его будут считать последним поцем.
— Здесь. В восемь нуль — нуль. Сегодня.
— В двадцать нуль-нуль значит… — передразнил я — по рукам.
Оружейная конечно была заперта — дед правила блюл строго. Оружие в доме — в отдельной комнате, постоянно запертой… и ключ на цепочке на шее. Порядок есть порядок. Но меня этот порядок — не остановит…
«Историческая» комната. Дед требовал, чтобы все там поддерживалось в идеальном порядке. Картины старинных мастеров — в основном батальные сцены. Старинная мебель. Ковры…
И холодное оружие на коврах. Кортики, в том числе с позолотой. Турецкие сабли и кинжалы. Казачьи и горские шашки…
Кортик — это мне я к нему привык. Еще один — больше кортиков нет. Еще пару турецких, чуть изогнутых кинжалов… отточены как бритва. Оружие в самом недвусмысленном его варианте…
Рассовал за пояс — в качестве верхней одежды у меня была летняя турецкая куртка из плотной ткани — нежаркая, но от дождя более — менее защищает. Воровато оглянулся — никто не видел. Аккуратно закрыл дверь. Чтобы не попасться никому на глаза — вылез из окна на первом этаже, потом сиганул через забор…
— Где Борян?
Пацаны переглянулись
— Его родители… высекли и заперли… сам не знаю за что… — ответил Володька
— Сдрыснул, значит… — недобро нахмурился я
— Нет, его и в самом деле высекли… я проверял.
— Ладно… Один кинжал лишний. Желает кто?
— Налево! Там проходняк!
Засвистели справа, перед глазами уже разноцветные круги… обложили как босоту…
— Туда давай!
Проходняк — узкая, низкая арка, ведущая из дворика на улицу. Старая Одесса.
— Проскочим — снова налево!
— Да понял…
Свистели уже совсем рядом…
— Гоп-стоп — ты подошла из-за угла…
Я даже не понял, как мы напоролись на того офицера — и как он умудрился схватить нас всех троих разом. Но — умудрился как то…
— Кто такие?
— Юнга Воронцов! — в отчаянии выкрикнул я, все-таки судя по черной форме — флотский офицер, не может быть что бы не помог…
— Юнга… Ну-ка, прячься, юнга… Вон там… в подвал дорожка ведет…
Считай, в каждом одесском доме был вход в подвал — Одесса вообще стояла на известняках, все старые здания были построены из этого материала, у каждого дома был выход в катакомбы… поэтому справляться с преступностью в Одессе было крайне сложно.
Торкнулся — на счастье — заперто как же… Люди товар хранят, вещи… Ни один дурак свой подвал открытым не оставит. Подвела меня сегодня моя полярная звезда…
Гулкий топот ног…
— Э… господин майор не видели никого здесь?
— А кого я должен был видеть, господин жандарм?
— Да босота… драку с поножовщиной устроили… не пробегали?
— Пробегали… Вон туда рванули…
Когда топот ног затих вдали — офицер выждал какое-то время. Потом заглянул к нам — мы сгрудились у самой двери… там и в самом деле можно было спрятаться…
— За мной! Босота….
— Кто из вас это придумал?
Белая кайма у губ. Когда дед злился — не на шутку злился — у него появлялась такая белая кайма у губ, красноречиво предупреждающая что с ним лучше не шутить. Сейчас она как раз… имела место быть.
Мы стояли молча. Ни один не поднял глаз. Сказать — никому из нас троих не приходило и в голову. Орудия нашего преступления — два кортика и два кинжала — лежали на столе комендатуры, расположенной в том же здании, что и штаб флота.
— Поз-з-зор!
Дед не повышал голос, но это было еще страшнее.
— Отпрыски лучших родов… Поножовщина с босотой. Дуэлянты… Поз-з-зор!
Дед прошелся по кабинету. «Дуэлянты» у него было одним из самых страшных ругательств.
— Кто из вас придумал это… Ну?!
…
— Значит так…. Деревских!
В кабинете сей секунд оказался порученец деда, боцман Деревских, добродушный усатый здоровяк, служивший еще с моим отцом.
