Часа через полтора Арцеулов после нескольких напоминаний все-таки добился права перейти в авангард. И тут же пожалел – идти первым оказалось куда труднее. Сразу же заныли ноги, а в затылке начал пульсировать маленький, но неприятный очажок боли.
После полудня остановились под большим каменным «козырьком» и наскоро перекусили вареным рисом, запив скудный обед глотком спирта. На этот раз спирт подействовал плохо, особенно на капитана. Боль сразу же усилилась, выросла, вцепилась клещами в мозг.
Под вечер оба смертельно устали. Ростислав еле волок ставшие невероятно тяжелыми ноги, да и Степа заметно скис. Тропа начала карабкаться на подъем, идти стало совсем трудно, поэтому при первых же признаках ранних сумерек решили искать ночлег. Шедший первым Косухин заметил слева в черной скале узкую расщелину. С трудом удалось устроиться обоим, и то не лежа, а полусидя. О костре не приходилось и думать. После скудного ужина сразу же потянуло в сон, но Степа, несмотря на то, что глаза уже слипались, настоял на том, чтобы заняться повязкой. Он аккуратно промыл рану спиртом, после чего постарался забинтовать ее заново, используя относительно чистые куски. Капитан терпел молча, хоть боль временами была почти невыносимой. Ныла сорванная кожа, но настоящая боль таилась внутри, и тут ни спирт, ни Степина перевязка помочь не могли.
Ростислав заснул сразу. Косухин, оглядев окрестности, решил, что выставлять посты бессмысленно: защищаться нечем, а убегать некуда. Уже засыпая, Степа озабоченно подумал о том, что придется делать, ежели беляк свалится и не сможет идти дальше.
«А он бы со мной что сделал? – мелькнула подленькая мыслишка. – Небось кинул бы и еще посмеялся, недорезанный!»
От подобного его тут же затошнило. Косухин понимал, что капитан, хоть и белый гад, но никогда его бы не бросил. Да и в контуженном ли беляке дело? Он, Косухин, отвечает прежде всего за себя, а значит, нечего болтать ерунду. Правда, продуктов в обрез, а тащить на себе капитана он далеко не сможет…
«Значит, загнемся оба! – зло подумал Степа. – Так тому и быть, чердынь-калуга!»
Затем он обозвал себя паникером и тоже уснул.
К счастью, утром оба проснулись отдохнувшими, и мрачные мысли сразу же улетучились. Сквозь тучи проступило солнце, дорога покатилась вниз, и идти сразу же стало веселее. Вдобавок тропа стала расширяться, и вскоре стало возможно шагать плечом к плечу.
Время от времени тропа внезапно расширялась, переходя в небольшую площадку, чтобы затем вновь сузиться, нырнув за очередной поворот. Повеселевший Степа стал требовать от получившего за народный счет образование Арцеулова определения их координат. Тот вначале разводил руками, но Косухин оказался настойчив.
– Значит, говоришь за Такла-Маканом таких гор нет? А где есть?
– Хорошо, – вздохнул Арцеулов. – Мы, судя по всему, на Тибете.
– Ну так чего молчал? – возмутился Степа.
– Сколько, говорите, мы проехали с Джором? Верст семьдесят? Беда в том, что от Такла-Макана до Тибета несколько тысяч верст. Не верите?
– Тебе верю… А вот карты врут! – буркнул Косухин. – Эх, встретить бы кого да расспросить…
– Ваши слова – да Богу в уши, – внезапно заметил капитан. – Стойте!
Он первым заметил то, что пропустил Степа, излишне увлекшийся проблемами географии. За очередным поворотом открывалась площадка, на этот раз значительно крупнее, чем прежние. Гора в этом месте выгибалась почти ровным полукругом, а на пологом склоне можно было разглядеть что-то, напоминающее издали серые кубики.
– Деревня, – удовлетворенно заметил Косухин. – А, значит, и люди имеются!
– Тихо что-то… – засомневался Ростислав.
– И дыма нет, – в свою очередь всмотрелся Косухин. – Зимой в деревне дым всегда будет…
– Это место нам все равно не обойти. Рискнем?..
Решили рискнуть. Подойдя ближе к тому месту, где от основной дороги шла тропка наверх, к каменным домикам, остановились.
– Снег шел позавчера, – заметил капитан. – Следы присыпаны. Выходит, с тех пор не ходили…
– Церковь вспомни, – посоветовал помрачневший Косухин. – Ох, чует сердце!..
Это действительно была деревня – небольшое поселение из десятка почти одинаковых квадратных домиков. Жило здесь никак не больше полусотни неведомого народу, но теперь вокруг было пусто, ни одна живая душа не встречала нежданных гостей.
Живых душ действительно не осталось, но на улице и в нескольких домах лежали трупы – уже закоченелые, мерзлые, засыпанные свежим снегом, который намело через открытые двери. Всего насчитали с десяток мертвецов – две женщины, ребенок, семеро мужчин. Руки одного из них сжимали странной формы ружье с длинным стволом, заканчивающимся раструбом. Все погибшие были невысокого роста, желтолицые, с маленькими раскосыми глазами.
– Собак, и тех перебили, – вздохнул Степа. – Видать, разбойники…
– В домах почти ничего не взято, – возразил Ростислав. – Похоже, остальных куда-то угнали. Я там рис нашел – надо будет захватить. Им он уже ни к чему…
– Ага, – кивнул Косухин. – А все одно неловко. Вроде как грабим. Вот ружье…
С большим трудом удалось извлечь оружие из закоченелых рук. К разочарованию Степы, ружье оказалось совершенно незнакомой конструкции – не только ствол раструбом, но и в казенной части стоял какой-то совершенно непонятный механизм. Стреляло оно, судя по мешочку, найденному на поясе мертвеца, черным порохом. Еще в одном мешочке имелся запас самодельных свинцовых пуль.
– Тю! – вымолвил Косухин. – Машинка-то времен царя Гороха!
– У нас в Туркестане такое ружье называется карамультук, – пояснил Арцеулов. – Это кремневое оружие. У нас в училище такая штука хранилась в музее. Смотрите!
Он довольно ловко показал, как действует кремень, затем зарядил ружье и протянул Степе:
– Держите, господин красный командир! Будете меня охранять.
Степа протянул руку к карамультуку, но поглядел на иронически улыбавшегося капитана и хмыкнул:
– Не-а, ты, беляк, сам потащишь это свой… как его там?
– Карамультук…
– Во-во… Вот если маузер найдешь, тогда точно отберу.
Капитан, не став спорить, закинул карамультук за спину и аккуратно спрятал мешочки с порохом и пулями. Кремневое ружье вовсе не было безобидной хлопушкой. Ростислав знал, что из подобного антиквариата можно уложить человека шагов за двадцать пять, а в горах ничего иного и не требуется. Пули же были не в пример современным – чуть ли не со сливу величиной. Так что красный командир Косухин остался с мечтой о маузере, а интеллигент Арцеулов наконец-то получил в руки оружие. Ружье приятно оттягивало плечо, и Ростислав сразу же почувствовал себя здоровым и сильным. Его жизнь вновь получила цену…
