Другой правды в мире нет, или же она так сокровенна, что никто из богов её не достиг.
— Это понятно… — Ист никак не мог собраться с мыслями. — Но вот ты говоришь, я теперь тоже бог. Да не может быть, чтобы это так просто было. Ну, выдержал я это испытание, сам не заметил, что выдержал, и что же — это всё? На богах мир держится, а я как был никем, так и остался. Что мне теперь делать, если я взаправду богом стал?
— А ничего не делать или что угодно; как больше нравится. Захочешь, откроешься людям, храмы тебе выстроят. Не захочешь — так живи. А что до тебя дела никому нет, так это ты ошибаешься. Храм Гунгурда всю свою мощь выложил, чтобы тебя в силки поймать. Этого мало? Но пока ты там один бушевал, это касалось только смертных магов. А вот когда я в чужой храм за тобой полез, то это куда серьёзнее будет. Это уже объявление войны. А ты знаешь, милок, что такое война между богами? Как говорится: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Снегард твой родной недавно в осаде был. Кёниг отбиться сумел, а вот мой лес, где мы с тобой жили, огнём пожгло. Думаешь, тот лес мог так просто сгореть? Я за ним следил, ухаживал, берёг, а он взял и сгорел. Без Гунгурда там не обошлось, он любит огнём счёты сводить. А ты у него теперь на особой заметке. Потому я и потащил тебя сюда прежде времени.
— А помириться?.. — растерянно спросил Ист.
— Если бы я тебя с головой выдал, так, может, и помирились бы, а теперь уж поздно, война началась. Востри свой меч, только помни, его Гунгурд ковал, так что при хозяине меча лучше не доставай. Всё понял? Тогда пошли домой. Делать нам тут нечего, клясться на источнике я не привык, я и без того не вру; яблока с проклятого дерева захочешь — сам сюда в другой раз явишься. Только учти, ты теперь во всём за себя отвечать должен. И с Гунгурдом тебе теперь тоже самому разбираться. Помощи от меня больше не будет: смешно бога за руку водить, словно младенца на помочах. А соскучишься, поговорить захочешь или совета послушать — то, как меня найти, знаешь. Я своё дело сделал, теперь мне только смотреть осталось, что у тебя получится. Вот разве что познакомить тебя кое с кем.
Хийси поднялся и пошёл в лес. Ист потерянно потащился следом.
Ушли они совсем недалеко, нарядное древо проклятия было видно сквозь редкий кустарник, когда перед ними открылась новая полянка, в центре которой громоздился гранитный валун: скала в три человеческих роста высотой. В северных краях такие частенько попадались в лесу, а то и посреди поля, поскольку ни огонь, ни сосновые клинья не могли разбить замшелую громаду. Эта скала отличалась лишь одним: на крутом, почти отвесном боку было выбито, врезано в камень размашистое пятно, напоминающее человеческую фигуру, что словно распласталась на сером граните. Под самой выбоиной, у подножия валуна, выпрямившись и надменно глядя поверх голов подходивших, стоял высокий толстый мужчина в длиннополом парчовом халате. Всё в его внешности возмущало и привлекало взгляд: нос, напоминающий орлиный клюв, бездонные агатовые глаза, чёрные, без единой проседи, волосы, уложенные в причёску, которой бы позавидовала иная модница, и особенно крашенная хной на персидский манер борода, ещё не остывшая от прикосновения щипцов для завивки.
Хийси молча подошёл и остановился напротив незнакомца, которому не доставал и до плеча.
— Приветствую тебя, Хувава! — прогудел краснобородый. — Я вижу, старый зверь снова выполз на тропу. Да ещё и не один… — Агатовые глаза скользнули по Исту.
— Здравствуй и ты, — проскрипел Хийси недовольно.
Ист понимал, чем недоволен учитель. Встречный назвал его по имени в присутствии постороннего, а это — прямое пожелание зла. Незачем зря разглашать магические имена.
— Я-то здоров, клянусь источником, а вот некоторым не мешало бы вспомнить былое. Не болят старые раны, Хувава? Видно, память стала тебе изменять, что ты решил дважды свалиться в одну яму. Это и есть твой выкормыш? И зачем ты его приволок сюда?
— Я его не волок, он поднялся сам, — отрезал Хийси.
— Вот как?.. Тогда ты поступил ещё глупее. Прошлый раз тебя костяным топориком корябали, а у этого молодчика настоящий меч. Краденый, правда, так краденое ещё хлеще бьёт.
— Я никогда и ничего не крал! — произнёс Ист, шагнув вперёд. Он уже понял, с кем разговаривает Хийси, и неожиданно ему стало легко и совсем не страшно. Ведь перед ним тот же человек, только поганей, потому что над ним нет надзирателя, а совестью в душе он обзавестись не удосужился.
— Не смей врать рядом с источником!
— Я никогда ничего не крал! — упрямо повторил Ист.
— Он говорит правду, — спокойно сообщил Хийси. — Мальчику нет ещё двадцати, и он не мог участвовать в старых делах.
— Что ж. — Краснобородый Гунгурд наклонился вперёд. — Я беру свои слова обратно и дарю тебе мой меч, всё равно храм уже не восстановишь. Будет забавно посмотреть, как ты распорядишься подарком.
— Послушай, — Хийси шагнул вперёд. — Мы пришли к тебе мириться. Ты знаешь, что не сумеешь справиться со мной, поэтому давай заключим мир, и я не буду интересоваться, почему сгорел мой лес и отчего случилось землетрясение в Раджпуре.
— С одним я не справлюсь, а вот с двумя — запросто. И попомни мои слова: я не зря назначил тебе встречу возле этого камня. Пройдёт совсем немного времени, и я подвешу на нём твоего выкормыша! Боюсь только, что тебя уже не будет в живых. Всё-таки в руках у твоего убийцы будет не заострённая костяга, а мой подарок. Ты знаешь, Хувава, я работаю хорошо.
Краснобородый вскинул руку, полыхнуло пламя, а когда дым рассеялся, возле камня никого не было.
— Пойдём, — тихо проговорил Хийси. — Ты — искать свою Риту, а я новую берлогу устраивать. — Хийси помолчал и совсем тихо добавил: — И постарайся, чтобы пророчество Гунгурда не сбылось.
— Учитель, я с тобой!
— Нет. У нас теперь разные пути. Видишь, тропа раздваивается. Значит, мы уже на земле. Тебе направо, так ты окажешься совсем рядом с Норгаем. Кстати, когда захочешь пройти по нижнему пути, то знай, что там всё так же, как и на верхнем. Только там бьёт источник лжи и растёт древо мудрости. Его плоды не трогай, пусть их Парпляк жрёт. Но оружие там тоже надо будет отдать.
— Меч! — вспомнил Ист, но тут же почувствовал, что
