– Не, не, не, – донеслось до него, – Генрих начал, он пусть с тобой и продолжает. Неча мне с тобой, дылдой такой, возиться. Я Генриха увижу, скажу ему, чтобы за тобой приглядел. Эка детинушка, мечом машет – любо-дорого, а простых вещей не понимает.
– Постой! – Артем бросился за стариком со всех ног.
Несмотря на то что бежал он быстро, придерживая рукой болтающуюся на боку саблю, догнал старика, идущего легкой походкой, не скоро. Он хотел ухватить Михаила за плечо, но неожиданно услышал громкий топот множества копыт.
Артем повернулся в сторону шума. Топот нарастал. Опытным ухом воина он определил, что едет не меньше сотни, галопом. Он повернулся и увидел, что старик ушел уже далеко. Из-за деревьев вырвалась татарская сотня и направилась прямо на него. Уж на что Артем был готов к любому повороту событий, но видеть несущуюся на тебя конную сотню, когда ты один стоишь посреди поляны, серьезное испытание. Особенно не хотелось умирать сейчас, когда казалось, что оставалось всего чуть-чуть, чтобы понять нечто важное. Артем положил руку на рукоять сабли и остался ждать.
Всадники неслись на полном ходу и лишь в нескольких метрах от Артема осадили коней. Молодой татарин, внезапно оказавшийся перед Артемом, похлопал коня по шее, чтобы успокоить, и вопросительно выкрикнул:
– Артем-ага?
– Я, – гордо произнес Артем.
Татарин соскочил с коня и преклонил колено.
– Я Абулхаир, – произнес он, коверкая русские слова, – сын хана Бокея, прибыл сопровождать и охранять вас.
Теперь они уже ехали по степи, в сопровождении конной сотни степняков. Опытным глазом Артем определил, что все сопровождавшие их воины являются серьезными бойцами.
Абулхаир был человеком очень улыбчивым, приятным, но, увы, плохо знающим русский язык. Поэтому общение их ограничивалось в основном взаимными улыбками и ничего не значащими фразами. Вначале Ольга боялась путешествовать с «нехристями», но потом успокоилась.
Во время одного из привалов, когда Абулхаир угощал своих, как он говорил, «дорогих гостей» кумысом, Артем спросил его:
– Абулхаир, как давно твой род сотрудничает с нашим орденом?
Абулхаир на минуту напрягся, очевидно пытаясь понять суть вопроса, потом заулыбался своей широкой улыбкой:
– Владыкам гор мой род служит со времен Тат-хагаты.
– Со времен Будды, ты имеешь в виду, – уточнил Артем.
– Будда много, – довольно сказал просиявший Абулхаир. – Мой род со времен Шакьямуни служит. Владыки, которые тебя видеть хотят, со времен Бампо-будды служат.
– Что за будда такой? – удивился Артем.
– Давно был, – заулыбался Абулхаир, – много тысяч лет назад.
Более точные сведения получить от него явно было сложно, и Артем с удовольствием продолжил пить кисловатый кумыс, который так хорошо освежал в выжженной солнцем степи.
Верхушки деревьев были уже тронуты осенней желтизной, когда они въехали в тот горный район, который был целью их путешествия. Проводив повозку за последний перевал, сотня степняков оставила их. Абулхаир поклонился и в самых изысканных выражениях пожелал счастливого окончания пути.
Они проехали по тряской горной дороге еще несколько часов, когда наконец вдали появилось странное здание, как будто выросшее из скалы. Подъехав к нему ближе, Артем различил буддийскую атрибутику. Ступа, две лани, колесо. Ламаистский храм. На пороге храма их приветствовал буддийский священник с подозрительно европейским лицом, произнесший фразу на хорошем русском:
– Добро пожаловать, гости дорогие. Вы можете называть меня Антон.
– Так это буддийский храм? – спросил Артем, спрыгивая на каменистую землю.
– Какая разница, в какую одежду одеваться, – улыбнулся Антон, – главное, чтобы было тепло и окружающие не докучали тебе из-за необычности твоего костюма.
Они сидели на полу, устланном коврами и циновками, и пили чай. Все было вполне в восточном стиле. Антон вообще сидел прямо и по тому, как держал пиалу, казалось, делал это с детства. Артем, непривычный к такой позе и такой посуде, ерзал. Возможно, он даже обжигался бы, но на такой высоте, в горах, кипяток, только что разлитый по чашкам, упорно не хотел ошпаривать человека.
– Хорошо вы здесь устроились, – улыбнулся Артем.
– Главное, что здесь нас не беспокоят, – улыбнулся собеседник.
– Ты знаешь, – произнес Артем, – боюсь, что придет время – и побеспокоят.
– Знаю, – расцвел в улыбке Антон, – только очень не скоро, и мы будем к этому готовы. Ведь Генрих говорил тебе, мы везде и нигде.
– Как вы все узнаете? – поинтересовался Артем.
– О, много методов, – всплеснул руками собеседник. – И большинством из них тебе предстоит овладеть, раз ты решил быть с нами. Во-первых, когда знаешь устройство механизма, всегда можешь предсказать, как он себя поведет. Мы изучили истории многих цивилизаций, предшествовавших этой, и знаешь – совпадений больше, чем различий. Во-вторых, мы знаем, чего хотят и как действуют наши враги, знаем законы, по которым развиваются народы. Впрочем, не буду тебя перетруждать сейчас разъяснениями. В-третьих, такие, как ты…
– А что, много таких, как я?
– Нет, но встречаются. Хотя выживают немногие. Ты уникален. Большинство гибнут в первые же дни. Или попадают в рабство. Изображают богов или прорицателей, чем ускоряют свой конец. Ты же сумел не только выжить, но и освоиться в этом мире.
– Я так и не почувствовал себя здесь дома, – печально произнес Артем.
– Потому что ждал чего-то от людей, а не жил своей жизнью, – ответил Антон и внимательно посмотрел на Артема. – Боюсь, что и в твоем мире тебе тоже было не слишком уютно.
– Да уж, – согласился Артем. – Расскажи, как вы общались друг с другом? Мне казалось, что Генрих советовался с вами почти мгновенно.
– Это уже совсем элементарно. Обычная телепатия. Никакой мистики. Просто наука слишком мало знает о подлинных возможностях человека.
– А Питер…
– Он, увы, не владел этим искусством. Такими способностями обладают далеко не все.
– А я?
– У тебя есть задатки, но потребуется много труда и специальное обучение, чтобы ты сумел применять это на практике. Когда это произойдет, ты сможешь не утруждать себя языковым барьером и не ограничиваться общением только со мной. Увы, здесь, в центре, немногие владеют русским или немецким. Впрочем, ты волен выбрать любую работу, в том числе и не требующую особой подготовки. Можешь и не работать у нас вовсе. Мы очень благодарны тебе за то, что ты сделал вместе с Генрихом. Поможем устроиться в любой точке мира. Собственно, ты уже о себе позаботился, создав вклад в итальянском банке.
– Ну, если бы я хотел остаться в том мире, я бы не поехал сюда.
