Артем миновал разросшиеся кусты роз и отметил про себя, что надо дать садовнику указание постричь их. Он любил свой сад и хотел видеть его идеальным. Сам занимался его планировкой и даже высаживал и ухаживал за некоторыми растениями. Но времени всегда не хватало. Советник магараджи — долг прежде всего.
На дорожке он неожиданно встретил Ольгу. Машинально он отметил, что сари ей к лицу. Ольга не потеряла своей стати, несмотря на то что после Генриха родила ему еще трех детей.
— Я была у них, только что, — произнесла она, угадав намерения мужа. — Не ходи туда. Вивекада рассказывает ему древние легенды, и Генрих слушает раскрыв рот. Мы бы им помешали, — закончила она с мягкой улыбкой.
— Хорошо, — сказал Артем, — пойдем на северную террасу, я хочу с тобой поговорить.
Они расположились под каменным навесом, построенным над террасой, которую Артем приказал соорудить во дворце специально для того, чтобы любоваться на горы. Старый слуга принес им чай и сладости и удалился. Они сидели лицом к горам и любовались прекрасным видом.
— Знаешь, — начал Артем, — моя миссия здесь подходит к концу.
— Нам снова придется уехать? — спросила она, и на лице ее мелькнула печаль.
— Ты знаешь, Оля, кажется, я наконец достиг мастерства в своем деле. Это моя четвертая миссия, считая Петербург, но впервые она заканчивается тем, что я не должен никуда убегать или кого-то убивать.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Ольга.
— То, что я выполнил те задачи, которые ставил перед собой, начиная работать в ордене. Я могу теперь уйти на покой.
— Ты, на покой? — удивленно подняла брови Ольга. — Не могу представить тебя без дела.
— А я и не собираюсь оставаться без дела, — улыбнулся Артем, — в мире есть еще много вещей. Я хочу больше уделять времени семье. Мне предстоит многое познать. Я могу еще многое сделать для людей. Я добился всего, что мог, в этом мире. Я не стал магараджей или королем только потому, что не хочу этого. Мы с тобой владели и владеем многими дворцами и землями. Человеку не надо столько и уж точно не надо больше. Но моя дорога лежит дальше. Там тоже много интересного.
— Куда же ты хочешь направиться? — спросила Ольга.
— В том-то и дело, что никуда, — улыбнулся Артем. — Мы с тобой достаточно исколесили мир. Себя можно найти и не сходя с места.
— Не помешаю? — Фраза на давно забытом немецком резанула ухо.
Генрих фон Рункель, с такой же чашечкой ароматного чая, какие были у беседующих супругов, вышел из-за их спин и уселся на помосте, напротив собеседников. На нем была традиционная индийская одежда. Выглядел он так же, как в их последнюю встречу, — казалось, годы не коснулись его. Хотя нет, похоже, немного помолодел.
— Господи, Генрих, — вскричал Артем, — откуда ты, как ты здесь?…
— Соскучился по вам, друзья, — с мягкой улыбкой произнес Рункель.
Артем и Генрих одновременно поднялись, шагнули друг к другу и обнялись.
— Думал, больше никогда тебя не увижу, — произнес Артем.
— Не ожидал от тебя это услышать, — улыбнулся Рункель, — ты же знаешь, конец может быть только началом.
— Ольга, — повернулся он к жене Артема, вы не возражаете, если я похищу вашего мужа на некоторое время.
— Конечно, — улыбнулась Ольга своей очаровательной улыбкой, — Артем так скучал без вас.
— Пойдем погуляем, — Рункель подхватил Артема под локоть и повлек за собой.
Они прошли через прохладную анфиладу комнат и вышли в сад.
— Откуда ты? Как ты сюда попал? Ведь здесь везде… — начал Артем и осекся, наткнувшись на снисходительную улыбку Генриха. Для Рункеля никогда не было проблемой пройти любую стражу, а уж теперь…
— Как я попал сюда, ты скоро поймешь, а откуда я, скоро увидишь, — произнес Генрих и снова подхватил Артема под локоть.
— Ты что, жил здесь недалеко? — удивился Артем.
— Прямо за поворотом, — сказал Рункель, толкая Артема в кусты.
Они продрались сквозь кусты роз, на удивление не поцарапавшись, и оказались на небольшой лужайке, посреди которой стояла ротонда с фонтаном. Артем несколько секунд соображал, откуда эта ротонда взялась в его саду, за кустами роз, когда ее здесь отродясь не было, и внезапно понял, что они вовсе не в его саду. Солнце хотя и светило вовсю, но вовсе не обжигало так, как пять минут назад. Пальмы были, но немного другие, а прочие растения соответствовали более средиземноморской флоре, чем индийской.
— Где мы? — спросил Артем.
— В одном приятном месте, где я часто бываю, — спокойно ответил Рункель.
— А где это? В какой это стране? — спросил Артем, уже зная ответ.
— Ты же знаешь ответ, Артем, — укоризненно произнес Генрих. — Нигде. Этого места нет на карте, его вообще нет в том мире, это другой мир.
— И ты здесь живешь?
— Нет, — ответил Рункель, — это как бы коридор, проходная из мира, где мой дом, к твоему миру.
— Так, значит, ты все-таки обзавелся домом?
— Как тебе сказать. Я туда возвращаюсь, — поправился Рункель. — Ты же знаешь, я непоседа. Но это очень красивый и приятный мир. Я там отдыхаю.
— Ты покажешь мне его?
— Конечно, но провести я туда тебя смогу, только если ты сам захочешь. Дело в том, что время там течет в сто раз быстрее, чем в твоем мире. После нашего расставания для тебя прошло десять лет, для меня три года. Притом год я провел в одной карельской пещере, сразу после «смерти».
— Значит ты научился ходить по мирам. Как ты это делаешь?
— Точно так же, как это сделал ты, когда попал в наш мир из этого, только сознательно. Я просто хочу и иду.
— Давно ты этому научился?
— Сразу после смерти. — Рункель ухмыльнулся. — Когда я понял, что меня отравили, мне сразу захотелось пожить еще.
— Расскажи, как ты спасся, — попросил Артем.
— Да мне и спасаться-то не приходилось, — неохотно ответил Рункель. — Ты вот сейчас занимаешься йогой и знаешь, как можно управлять своим телом в целом и каждым органом в частности. Только тебе все времени не хватает. Ты у нас большой государственный человек. А я вот после первой своей миссии целенаправленно занялся этой практикой недалеко от тех мест, где ты сейчас живешь, и занимался только этим. Нищенствовал и учился девять лет.
— Ты нищенствовал? — удивился Артем.
— А почему тебя это так удивляет? — не менее удивился Генрих. — Чем нищенство хуже богатства, если это положение тебя устраивает? Я тогда занимался одним, это было для меня главное, и у меня не было времени для зарабатывания денег. Нищенство, друг мой, тоже опыт небесполезный. Во-первых, только так учишься по достоинству ценить богатство, а потом, оно позволяет на многое взглянуть иными глазами. Главное только, потом не привязаться к нему, как некоторые привязываются к богатству.
