Едва услышав что шведы осадили Порхов самозванец велел седлать коней чтобы бежать в сторону Гдова. Надежды на псковитян которых он нещадно притеснял и грабил у него не было никакой, поэтому при малейшей опасности он постоянно менял место. Запахнет жареным в Пскове отойдет к Ивангороду, осадят Ивангород побежит в Псков, прихватив награбленное. Вот и сейчас не дожидаясь развития событий, Лжедмитрий III рванул из города в сопровождении своих казаков. Основой отряда самозванца были "воровские" донские казаки. Впрочем, где они сейчас не воровские? Все они и донцы, и запорожцы, и волжцы, и терцы ринулись в изнемогающую от распри страну в чаянии зипунов. Жгли, грабили, убивали, насиловали, уводили полон. Не гнушались разорять православные монастыри и грабить церкви. Как там сказал, точнее скажет поэт? "Блажен кто посетил сей мир в его минуты роковые". Ну-ну!
Впереди и сзади своего "войска" "Псковский Вор" пустил по сотне казаков налегке. В середине же в сопровождении самых верных людей шел он сам и вел тяжело навьюченных коней с награбленным в Пскове. Вот и сам самозванец в богатой шубе, не иначе снятой с какого-то важного боярина. Голова покрыта собольей шапкой украшенной каким-то немыслимым пучком перьев и жемчужных нитей. Красавец, что тут скажешь! Впрочем, красоваться тебе недолго осталось, не знаю как кара господня, а я до тебя почти дотянулся.
Взмах руки и по казакам хлещет залп, с двух сторон дороги. Падают люди, взвиваются на дыбы лошади. Ржание коней перемежается криками умирающих и руганью живых. Барабанная дробь и мои драгуны начинают сжимать кольцо. Казаки, положив коней, пытаются отстреливаться из ружей и луков. Паника в их рядах прекратилась, они ждут подмоги. Ну, ждите, ждите! Стрельба моих драгун становится все чаще, недостатка в порохе у нас нет. Но вот, наконец, возвращается воровской авангард. Казачки со свистом и улюлюканьем атакуют заслон из моих драгун, а те не выдержав их атаки, отходят в лес. Вот встрепенулся и самозванец, размахивая саблей, пытается организовать контратаку. Вот воодушевившиеся воры, вскочив на коней, или оставаясь пешими, начинают теснить нас. Наступает кульминация боя и в этот момент на казаков обрушивается эскадрон моих кирасир. Я нарочно пропустил вражеский авангард, чтобы он, пройдя вперед и вернувшись на помощь своим, утоптал дорогу в снегу. И теперь мои мекленбуржцев не остановить. Закованные в броню, на хороших конях они разрезают отряд самозванца как нож масло. Первые шеренги едва доскакав до воров делают залп из пистолетов и тут же с палашами наголо атакуют в конном строю топча конями пеших. Конные казаки, очевидно знакомые с тактикой польских гусар или турецкой тяжёлой кавалерии пытаются раздаться в стороны, но их тут же берут в клещи мои драгуны. Сотня казаков шедшая в арьергарде увидев, кто их атакует с ходу разворачивает коней и уносит ноги. Я иду вперед со своими драгунами, тех кто сдается вяжем, тех кто пытается кидаться на нас с саблями стреляем. Бой окончен, ибо то, что сейчас происходит уже не бой, а резня. У самозванца по моим подсчетам было около шести сотен людей, примерно трети удалось уйти, более сотни погибло, остальные сдались. У меня было три сотни драгун и столько же кирасир. Что же недурно!
Пока мои орлы сгоняли в кучу пленных и сортировали трофеи, ко мне притащили связанного Лжедмитрия.
— Кто таков?
— Я государь московский Дмитрий Иоанович — начинает вор с легкой истерикой в голосе. — Спасся я Москве от Шуйского, и потом…
Не, эту фигню я слушать не намерен, делаю знак драгунам, и самозванец затыкается от удара под дых.
— Послушай меня урод! Я понятия не имею, кто был тот человек, которого короновали в Москве как царя Дмитрия, но это точно не ты. Кроме того его все равно убили и в этом нет никаких сомнений. Потому как если московские бояре что и делаю хорошо, так это убивают. Того мерзавца которого все называли "Тушинским Вором" тоже убили. И знаешь, что я тебе скажу? Тебя тоже убьют, поскольку имя, которое вы все принимаете, определенно приносит несчастье. Не хочешь называть себя дело твое, но если ты еще раз назовешь себя царем Дмитрием, я прикажу тебя выпороть! А теперь расскажи мне любезный, о чем это вы с полковником Горном договаривались.
* * *
Когда мы подошли к Пскову я приказал поднять белый флаг, вызывая горожан на переговоры. После некоторой заминки открылись ворота и из них вышли несколько человек. Я принял их с максимально возможной в моем положении любезностью.
— Кто ты и чего от нас хочешь? — Спросили меня делегаты от города.
— Я великий герцог Мекленбургский Иоганн III. — Отвечал я им. — Нахожусь на службе шведского короля Густава Адольфа, а к вам прибыл для поимки человека называющего себя московским царем. Этот человек, очевидно, самозванец и вор. Такие как он сеют смуту и мешают дружбе между Русью и Швецией.
— Хороша дружба. — Горько усмехнулся один из псковичей, седой как лунь старик, видимо посадский староста. — Осадил Порхов, к Пскову с воинской силой пришел. Ну, да ладно, нету у нас царя Дмитрия! Бежал он и весь сказ!
— Я знаю, но скажите мне псковичи, кто из вас видел самозванца и мог бы его узнать?
— Да все мы его видали. — Загудели парламентеры.
Я хлопнул в ладоши, и мои люди подтащили связанного Лжедмитрия.
— Смотрите внимательно горожане! — Возвысил я голос. — Узнаете ли вы ложного царя, который обложил вас непомерными податями, грабил вас, позорил ваших жен и дочерей? Вижу что узнаете. Ты старик сказал, что я осадил Порхов, так ведь? Ты поедешь со мной, я велю пропустить тебя к воротам крепости, и пусть тамошние жители расскажут тебе, чинили ли мои солдаты какое-нибудь разорение Порхову или его окрестностям. Я не враг Руси и русским людям. Я хочу, чтобы ваша смута прекратилась как можно скорее. Да, я хочу, чтобы вы выбрали своим царем королевича Карла Филипа и считаю, что это пойдет на пользу вашему царству. Возвращайтесь в город и скажите жителям, что я схватил самозванца и собираюсь выдать его князю Дмитрию Пожарскому. И пусть они пришлют ко мне в Новгород своих лучших людей для переговоров. Я честью своей клянусь, что не буду чинить им никаких препятствий, если они не захотят присягнуть королевичу Карлу, как это сделали новгородцы.
Парламентеры выслушали мою речь со всем возможным вниманием, затем из их рядов выступил довольно молодой по сравнению с прочими человек и спросил, верно ли я собираюсь выдать вора Пожарскому?
— У тебя не псковский выговор, уж больно ты окаешь. — Сказал я ему, выслушав его речь. — И зипун на тебе явно с чужого плеча и видом ты на посадского не похож. Я не знаю кто ты, но если тот кто я думаю, то поезжай к князю и скажи ему и Минину чтобы прислали ко мне честию послов и я выдам им вора. Я сказал!
