— Они придут и без нее. Королей влечет в Левант не благочестие, а земли и золото.
— Среди королей попадаются благочестивые.
— Эти-то как раз самые жадные!
— Как Саладин узнал о реликвии? — сердито спросил Роджер.
— Ярукташ подслушал нас, в чем признался мне, стараясь заслужить доверие. Он задумал украсть плащаницу и перепродать Константинополю. Но тут выпала возможность стать эмиром… Нетрудно было догадаться, что он донесет султану.
— Где ты взял подделку?
— У отца Лотаря нашлась — использовалась при богослужении. Подменили, пока ты спал. Надеюсь, Гоподь простит мне этот грех!
— Помолюсь за тебя. Но ты сделал правильно. Я понял твой замысел, как только увидел ненастоящую плащаницу.
— Хорошо, что подлинную видели только мы. На этом все строилось… Трудно заподозрить обман, когда не знаешь правды. Саладин очень умен и едва не разоблачил нас. Он догадался бы, прояви ты неискренность в чувствах. Ты хорошо ругался и проклинал. Прости!..
— И меня! — добавил полковник Иванов. — Я ударил тебя, комтур…
— Как-то в сражении я сшиб с коня одного знатного рыцаря, — сказал Роджер. — Он не видел, что сзади в него целят копьем. Рыцарь больно ушибся, обиделся и потребовал поединка. Но когда узнал правду, устроил для меня пир. Когда приедем в Маргат, я угощу тебя на славу, рыцарь Игорь! И тебя, рыцарь Козма! И попробуй возразить, что не сам Господь послал мне тебя!
Роджер тронул пятками жеребца и умчался во главу колонны.
Козма в свою очередь подогнал коня и поравнялся с Ги. Они со Стеллой ехали бок о бок. Жена юного рыцаря была в боевом сарацинском облачении и более походила на воина, чем женщину.
— Держи! — Козма протянул Ги увесистый кошель. — Вам хватит на первое время.
— Не могу принять денег от тебя! — застеснялся Ги.
— Это твое золото. Кошель висел на поясе Сеифа. Поскольку ты его застрелил, добыча твоя. Так говорит мой друг Иоаким.
Ги все еще колебался. Тогда Стелла, подъехав, молча забрала кошель.
— Господь послал тебе умную жену! — улыбнулся Козма. — Береги ее! Всякие баронессы не стоят пряди ее волос!..
— Опять занимался благотворительностью? — спросил Иоаким, когда Козма присоединился к головной группе всадников.
— Зачем нам золото? Еды до Маргата хватит, а там Роджер снабдит.
— Не понадобится! — вмешался Иванов.
— Разве мы не пойдем в Аскалон?
— Там опасно. Сарацины заинтересовались пещерой, и два дня назад Егорычев получил стрелу в плечо. Лежит в реанимации. Его жена убьет меня! Я специально оставил его там, думал, что безопаснее.
— Ты не рассказывал!
— Было не до того.
— С фирманом Саладина бояться нечего!
— Если бы! Они сначала стреляют, потом спрашивают. Алексей едва успел выглянуть из пещеры…
— Что делать?
— Наше счастье, что мальчик Костя заскучал, когда отменили полеты, и стал изучать излучение, управляющее проходом. Прошлой ночью расшифровал алгоритм. Пока не до конца, но система позиционирования уже работает. Утром мне радировали: новый проход появился в заданной точке — возле замка Маргат. Будем надеяться, что рыцари Роджера не перестреляют чужаков.
— Их слишком мало, чтобы лазить по окрестностям.
— Станет больше, — кивнул Иванов на колонну. — Многие останутся в Маргате…
— Ты замутил эту хрень с плащаницей? — спросил Иоаким, когда Иванов с Колбиным отъехали.
— Я…
— Подлил Роджеру сонного зелья, ночью залез к нему в сумку?..
— Я похож на злодея? Все сделал Ярукташ. Еще неделю назад.
— Зачем?
— Элементарное воровство с целью наживы. Стащил у отца Лотаря инвентарь, подменил настоящую… Но затем усовестился и вернул плащаницу. Вдвоем замутили… Ярукташу надо было прогнуться перед Саладином, а мне — спасти Роджера. Договорились… Вот только Имад не планировался, сам влез. Но Ярукташ разобрался…
— Думаю, что с большим удовольствием. Иванов знал о вашем заговоре?
— Я попросил его присмотреть за Роджером. Он бы не поверил Ярукташу.
— И я бы не поверил. Гнида лысая! А ты его — в эмиры!..
— Ярукташ хороший человек!
— Самое главное, добрый! Я заметил это. Еще в Масличном ущелье, где он хотел нас зарезать.
— Трудно остаться человеком, когда тебя в детстве продают собственные родители, затем измываются всякие беки и эмиры, вынуждать лгать и подличать. Но Ярукташ действительно добрый, хотя стыдится этого. Его насильно обратили в ислам, но душа у него — христианка!
— Теперь я знаю, почему ты никогда не станешь президентом, — мрачно сказал Иоаким. — Тебе противопоказано. Тебя надо в келью, в затвор! Оставить только маленькое окошечко для раздачи благости приходящим паломникам.
— Мне и дома неплохо.
— Через пару дней будем, — вздохнул Иоаким. — Не верится.
— Поверишь! Нас ждет горячая встреча.
— Особенно меня!
— Хочешь, поговорю с Дуней!
— Что скажешь?
— Было жизненно необходимо улестить баронессу. Мы, израненные, нуждались в приюте, а по следам шла погоня. Можно и фильм показать, Иванов с Димой сняли…
— Такое я и сам наплести могу. Знаешь, что ответит? «Понимаю, что требовалось улестить, но зачем так старался?»
— Бить будет?
— Только б не царапалась! Долго заживает потом…
— Остриги ей ногти!
— Пробовал. Отрастают…
Козма засмеялся. Иоаким посмотрел на него исподлобья, но затем не выдержал и рассмеялся сам. Они хохотали, не в силах остановиться, а с проезжавших мимо коней и повозок на них смотрели и улыбались люди…
Рита стремительно вошла в комнату и с ходу шлепнулась Кузьме на колени.
— Диван сломаешь!
— Новый куплю! — ответила Рита, пристраивая голову на груди Кузьмы. — Дети спят, могу я побыть с мужем? Которого люблю. Знаешь?
— Догадываюсь.
— Скажи, что я самая красивая! Ну?
— Белые волосы, серые глаза, молочная кожа… Мечта сарацина!
— В глаз хочешь? — спросила Рита, прицеливаясь, куда бы поцеловать мужа. Передумала и вцепилась зубами в мочку уха.
— Эту рану страховая компания не оплатит.
— Нету раны, — сказала Рита, выпустив мочку и разглядывая ее. — Ни кровиночки. Только отпечатки зубов.
— И на том спасибо.
— Я не Дуня, чтобы мужа калечить. Мало ей, что Аким вернулся весь в шрамах!
— Крепко его отделала?
— У-у! Ногами по полу катала. Бьет, а он ей ноги целует. Жуть! Не рада была, что мирить вызвалась.
— Надо было! Зажился здесь… Два дня, как вернулись, а он домой боится… Как Аким на полу оказался?
