– Давай всё по порядку, с того времени как я отъехал из Олькуша.
Слушая Савву, князь без аппетита ковырялся вилкой в остывшем омлете, а потом и вовсе отложил её в сторонку. Новости… не радовали, одним словом. Ротмистр Розуваев (чтоб его "контрабасы" залюбили насмерть) – воспользовался подвернувшейся возможностью (один офицер отсутствует, второй во всём подчиняется) и навёл таки порядок. Свой. И даже добился заметных результатов: например строевая подготовка у нижних чинов поднялась на должную высоту, позволяющую в любой момент и без особых проблем провести маленький парад или хотя бы смотр. И несение караульной службы стало почти образцовым, с точки зрения действующего устава… Особенно радовала и ротмистра и каптернамуса заметная экономия патронов. Появившаяся, разумеется, не на пустом месте, а после приказа стрелять только в случае самой крайней необходимости, то есть – когда нарушитель совсем уже распоясался и на словесные уговоры не реагирует. Про то, что большинство этих самых нарушителей, при виде дозора вначале стреляет, а потом убегает (это если их было немного), или подбирается поближе, что бы попасть уже наверняка, ротмистр, видимо, не знал. А может – не хотел знать. Зато не ленился лично расследовать каждый случай "необоснованного перерасхода боеприпасов", и отправлять виновников на трехдневный отдых в отрядную гауптвахту, расположенную в холодном и сыром погребе под отрядной канцелярией. Особенно часто там отметились ветераны, и старший унтер второго взвода – командиру заставы не понравилось то, что они на личные деньги приобрели две сотни патронов и пытались пользоваться ими по назначению – отстреливая обнаглевших "несунов". Которые, кстати, не сразу поверили в навалившееся на них счастье: сперва исчез непонятно куда, обладающий мрачноватой славой поручик Агренев, затем новый командир заставы приказал в них не стрелять, вернее приказал не стрелять в сторону сопредельного государства… но разница была невелика. А поверив – стали всё больше наглеть, безнаказанно обстреливая дозоры и шастая по приграничной полосе. Пока солдат сильно выручал устроенный в прошлом году "ландшафтный дизайн": все удобные подходы к линии дозоров были или завалены буреломом до полной непроходимости, или представляли из себя отлично просматриваемое место – попробуй тут, подберись незаметно. Так что раненые хоть и были, но всего двое: у одного пуля застряла в плече и всё кончилось благополучно, а второй – конный объездчик, неудачно спрыгнул с подстреленного коня, заработав сильный ушиб копчика и лёгкое но болезненное растяжение.
" Что не смогли сделать купцы-деловары и контрабандисты – легко сделал Григорий свет Анатольевич. Одним росчерком пера на тексте приказа…"
– Ладно. Пора мне уже и в канцелярию отправляться, наверняка ротмистр порадуется моему возвращению на службу.
И точно – командир заставы так воодушевился, увидев штабс-ротмистра Агренева, что невольно поперхнулся своим утренним чаем, и минуты две надсадно кашлял, заглушая тем самым негромкий голос своего так неожиданно объявившегося комвзвода-два. Не обращая внимание на такие мелочи, Александр спокойно закончил доклад, радушно поприветствовал вытаращившегося на него корнета Дымкова (вот уж кто обрадовался по настоящему), после чего уселся за стол и подтянул к себе поближе подставку с чернильницей и нетолстую пачку писчей бумаги. Одинаково удивлённые ротмистр и корнет с всё возрастающим недоумением разглядывали князя, пока он быстро что-то выводил на белой глади листа. Наконец, молчание нарушил молодой офицер.
– Александр Яковлевич, от всей души поздравляю вас очередным званием! Мм… не поведаете ли нам, как вас приняли на конкурсе, как… э… всё прошло, каков результат ваших странствий?
– Благодарю, Игорь Владиславович, и надеюсь, что вы непременно вскоре меня догоните, в чинах. Прошло всё хорошо, винтовку мою довольно быстро приняли на войсковые испытания…
Говоря это, штабс-ротмистр закончил писать и поставил последнюю точку: ещё раз перечитал, кивнул сам себе и расписался. Не успел корнет спросить, над чем же таким срочным трудился его сослуживец, как тот встал, сделал два шага и положил, перед непривычно молчаливым ротмистром Розуваевым, оформленный по всем правилам рапорт с прошением об отставке с действительной военной службы, после чего продолжил рассказ.
– Собственно, я думаю, через полгода станет известен явный фаворит конкурса. Так что…
Краем глаза Александр наблюдал за командиром: тот сперва не поверил собственным глазам (даже зажмурился на мгновение), но после того как в третий раз перечитал, медленно и неторопливо, прошение – всё же до него дошло, что он держит в руках. После чего, видимо опасаясь что поручик… нда, штабс-ротмистр Агренев передумает, ротмистр не прощаясь вышел из канцелярии, бережно укладывая драгоценный лист бумаги в специальную папку для официальных бумаг.
– Как! Вы желаете победы не для себя, а для соперника?
– Ну какой же он мне соперник, Игорь Владиславович? Скорее – соавтор. Винтовка системы Маг означает – винтовка системы Мосина-Агренева, так что…
Полюбовавшись спиной командира заставы, мелькнувшей в воротах отрядной конюшни, Александр невинно поинтересовался.
– Ежели не секрет – а куда это Григорий Анатольевич так заторопился? Или ему сегодня велено на доклад?
– Э… признаться, в точности не уверен… да нет, сегодня по плану были очередные экзерциции на плацу… право, я сам в недоумении. А как вам столица?
– Вы знаете, я почти всё время провёл вдали о неё – то на полигонах Офицерской Стрелковой Школы в Ораниенбауме, то в оружейных мастерских… вот разве что успел приобщиться к высокому искусству балета?
Через час князь наконец закончил общение с изнывающим от неутолённого… любопытства (приправленного самую малость завистью… но не черной а, так сказать, белой)корнетом, и вышел на крыльцо, направляясь в "свою" казарму. Каждый встреченный им солдат молодцевато отдавал воинское приветствие и так искренне радовался его возвращению, что у Александра даже немного защемило на сердце и он в очередной раз задумался: правильно ли он сделал, что подал в отставку? Здесь он СВОЙ, знает всех, и все знают его…
"А там – большой мир и большие возможности. Тем более, почти все ветераны уйдут, рано или поздно, за тобой, и к тебе! Так что не распускаем сопли, и помним правило – сделал, не жалей. Однако, и расставаться с ротмистром просто так нельзя, мусор за собой надо будет убрать обязательно… время есть, что-то да придумается. Пускай строевой подготовкой каких-нибудь поляков или чухонцев радует, колобок на ножках…"
