Сегодня идя к портному, он должен был передать сведения о скором наступлении Юго-Западного фронта. Хитрая комбинация была задумана Щукиным таким образом, чтобы у противника не было времени, что-либо предпринять и вместе с тем сохранилась вера в подполковника, как надёжный источник информации.
На появление Покровского в своей мастерской господин Славинский отреагировал, как и подобает коммерсанту средней руки при виде богатого заказчика.
- Здравствуйте, господин офицер, - радостно воскликнул портной, едва Покровский приблизился к стойке, - решили сделать новый заказ для жены? Правильно, правильно. Она у вас истинный ценитель всего прекрасного.
- Да, господин Славинский, решил побаловать свою супругу новым платьем. Сюрприза, к сожалению, для неё не получиться, поскольку сам я отъезжаю, и платье заберет она сама. Фасон вы знаете, вот аванс, - и Покровский выложил на столешницу несколько купюр, которые портной тут же убрал в карман жилета.
- Когда вы отъезжаете, господин офицер? Может быть, наши портные смогут успеть сделать сюрприз госпоже Наталье?
- Увы, господин Славинский, это невозможно. Мой поезд отходит сегодня вечером.
- Жаль, жаль. Как мужчина, я вас очень понимаю, господин офицер, но служба превыше всего. Может ваша жена захочет посмотреть новые парижские фасоны? У меня есть новый журнал прямо из Парижа,- портной ловким движением извлек из недр прилавка журнал и с поклоном подал офицеру,- берите и пусть ваша жена получит маленькую радость в этой жизни.
Не оставляя офицеру выбора, Славинский моментально запаковал журнал в пакет и услужливо протянул его заказчику.
- Вы окончательно разорите меня, господин портной, - горестно вздохнул Покровский, и взяв сверток в руки произнес, – всего доброго.
- Всего доброго, господин офицер, всегда рады видеть вас снова.-
Так и закончилась короткая встреча двух людей: один, из которых получил банкноту с приклеенной к тыльной стороне медом запиской, а другой - пакет с деньгами за свою шпионскую деятельность.
В записке подполковник сообщал, что направлен под Проскуров, где в самое ближайшее время должно начаться наступление генерала Дроздовского на Тернополь с целью оказания помощи французам. Это сообщение очень взволновало Славинского, обычный способ передачи информации – эстафета, здесь не подходил, и потому шпион был вынужден прибегнуть к самому экстренному способу передачи информации, заботливо приберегаемому им на крайний случай.
Через час после визита Покровского, портной отправился к одному малоизвестному в Могилеве голубятнику, из голубятни которого вскоре вылетел почтовый голубь, взявший курс на Минск. Птица благополучно пролетела весь отрезок пути и по прошествию часа, уже другая птица несла на своей лапке кожаный кисетик в сторону Вильно.
Немцы начали обстрел Парижа ещё с вечера 17 июля едва только их пушки достигли черты старых фортов. Орудийная канонада длилась весь световой остаток дня и прекратилась поздним вечером, чтобы обязательно возобновиться следующим утром. Северо-восточные кварталы города уже во многих местах пылали в результате попадания термитных снарядов.
Клемансо угрюмо смотрел за реку из окон своей резиденции, где в тёмном небе отчетливо виднелись огненные сполохи пожаров. Столица едва оправилась от огненной бури, вызванной воздушными монстрами, и вот она снова горит, теперь от артиллерийского огня.
Личный секретарь президента тихо вошёл в зашторенный кабинет и, осторожно ступая, положил на стол Клемансо пачку вечерних газет. Прекрасно зная своего патрона, Жан-Клод с первого взгляда на сутулую спину, застывшую возле окна, точно определил его состояние и поспешил ретироваться.
Президент ещё некоторое время созерцал невесёлую картину фронтового города, а затем, резко задернув штору и подошёл к столу. Его взгляд зло пробежал по заголовкам вечерних изданий заботливо разложенных секретарем. Гневная гримаса исказила рот первого человека Франции.
- Грязные писаки, – думал Клемансо, - только и знают, что хаять в трудную минуту и восхвалять после победы. Сколько вреда они принесли стране своими статьями, будоража умы простых обывателей, сея в их душах сомнение и неуверенность в правильности принимаемых мною решений. Ах, как легко строчить на бумаге новую сенсацию или обличительную статью, требуя правды и справедливости сейчас немедленно. Попробовали бы они принимать одно правильное решение из множества других, без права на ошибку. Хотя зачем им это. Газетчики живут только одним днём и самое главное для них - это тираж их газеты и оплата за статью.
Клемансо гневно швырнул на пол газеты и, обхватив голову руками, задумался. Его желтые тигриные глаза злобно блистали на усталом лице, выдавая сильное напряжение их владельца.
- Да, Фош прав, чёрт его побери! Париж не продержится более суток. Версальцам понадобилась неделя для покорения его сорок лет назад, а германцам хватит и 36 часов, чтобы превратить город в руины, особенно с помощью своих монстров. Когда подойдет помощь, и мы выбьем бошей из столицы, она будет лежать в развалинах. Французы мне этого не простят никогда. Значит нужно просить русских и платить им золотом. Господи, как было хорошо с Николаем, он всегда покупался на слова о союзном долге и, как верный рыцарь, спешил к нам на помощь, ничего не требуя взамен. И такого человека мы променяли на Керенского, а затем на Корнилова. Какая глупость эти поспешные действия, которые принимаешь, идя на поводу у англичан. А эти газетчики всегда требуют верного решения, попытались бы, сволочи, сами угадать.
Клемансо попытался успокоиться и закрыл глаза, крепко сжав пальцы.
- Спокойней, спокойней, – говорил он сам себе, – сейчас нужно принять верное решение.
В этот момент громко зазвонил телефон, напрямую соединяющий президента с Фошем.
- Да, Фош, что у Вас нового? – быстро спросил Клемансо и потому, как собеседник протянул с ответом, понял, что ничего хорошего тот сообщить ему не может:
- Говорите, Фош!
- Мне, только что, сообщили данные воздушной разведки, господин президент. Наши лётчики засекли новые причальные мачты противника, возле одной из которых пришвартован монстр. Сейчас он только один, но, скорее всего завтра их будет больше.
- Что с подкреплением? Вы сможете ускорить его переброску? Париж горит!
- Я прекрасно вижу это, господин президент, но ничего не могу поделать. Четыре часа назад кронпринц возобновил свои контратаки под Реймсом, начался мощный артобстрел Вердена. Всё это связывает мне руки в оказании помощи столице. Если фронт рухнет, то потеря Парижа будет малым злом по сравнению с нашим отступлением к Сене.
- Неужели нечего нельзя сделать, Фош?
- Мною уже отдан приказ о конфискации всех частных грузовиков и такси для нужд фронта, но это мало к чему приведет. При хорошем положении дел часть войск смогут прибыть в Париж через 18 часов, но это только пехотные части и ими придется затыкать дыры под огнем врага.
- Вы не обращались к русским, господин президент? – осторожно поинтересовался собеседник, - я спрашиваю это лишь потому, что сейчас самый последний момент просить у них помощи для спасения столицы. Завтра утром будет уже поздно, если учесть, что они смогут начать своё наступление через сутки. Это самый минимальный срок для подготовки операции такого масштаба.
- Я Вас понял, маршал, - саркастически произнес Клемансо, – всего доброго.
- До свиданья, господин президент, – квакнула трубка, и Фош разъединился.
Клемансо вновь попались на глаза заголовки газет, и он содрогнулся, представив какой грязью обольют его газетчики, если падёт столица. Как нормальный политик своего времени он научился не бояться этого, выработав за годы своего пребывания во власти стойкий иммунитет к душевным мукам. Холодный ум Клемансо прекрасно понимал, что падение Парижа резко ухудшит не только его положение, как президента, но и нанесёт огромный урон государственному престижу Франции, особенно при разделе победного пирога. Государство, потерявшее столицу не считают равноправным партнёром и всячески стремятся ущемить его права. Это волновало президента гораздо больше, чем всё остальное, вместе взятое, и поэтому, после непродолжительного размышления, Клемансо решился.
- Пусть проигравший платит за разбитую посуду, – с горькой иронией прошептал он и взялся за телефонную трубку. Вскоре его соединили с русским посольством:
- Господин посол, я хотел бы, что бы Вы сообщили генералу Корнилову, о готовности Франции взять на себя полное погашение займов, сделанных царским правительством перед войной. Полное погашение, - выдавил из себя Клемансо, - взамен мы требуем немедленного начала наступления на Восточном фронте не позднее 14 часов по полудню парижского времени.
