- Отпусти! - Сказала Ольга, и Иван торопливо разжал руки, впрочем не слишком широко, давая почувствовать себе, как скользят по его гимнастeрке, выставленные вперeд, руки напарницы.
Оказавшись внизу, Ольга остановилась, попыталась оттолкнуться от широкой груди своего подчинeнного, но вдруг поняла, что не может этого сделать. Она подняла взгляд. На неe смотрели голубые глаза, в которых читалось такое, что с трудом верилось. Вдруг захотелось прижаться к этому громадному телу, затеряться лицом в гимнастeрке и даже поплакать, чего Ольга не позволяла себе с далeкого уже тринадцатилетнего возраста.
Сколько они так простояли, до того как Ольга сумела оторваться, переборов себя, Иван просто не помнил.
- Там бой идeт, а мы тут! - Сказала Ольга, отрезвляя не столько своего напарника, сколько себя. - Боец Ковалeв вперeд.
Иван разжал руки, перекинул за спину висящую на руке СВТ и, оттолкнув за свою спину Ольгу, метнулся к пролому. Перебрасывая своe громадное тело, два метра без малого, от одного укрытия к другому, Иван перемещался к бывшим позициям немцев. Осторожничая сверх меры, он злился на себя, но всякая попытка проскочить всe пространство одним махом, натыкалась на мысль, что Ольга останется позади без прикрытия. И Иван, ежесекундно оглядываясь назад, понимая, что позади его передвигается нечто большее, чем просто ещe один командир, пусть и другого пола, в конце концов не выдержал, схватил свою командиршу под руки и одним броском проскочил бывшую нейтралку.
Дождаться Курта Гюнтеру не удалось. Рвануло за стеной подвала, посыпалась со стен и сводов штукатурка. Вслед первому разрыву жахнул второй и началось. Гудела под ногами земля, ходили ходуном стены, непрерывно дребезжала оставленная на столе ложка. Гюнтер вжался в стену, радуясь тому, что никого нет рядом из подчинeнных и не нужно прятать свой страх. Губы шептали что-то бессвязное, то ли молитву, то ли проклятья, а может и то, и другое одновременно. Гюнтеру ещe никогда не приходилось быть под артобстрелом такой мощности. Бесконечный, как казалось, грохот внезапно стих и Гюнтер каким-то краешком сознания начал осознавать, что удалось остаться живым и на этот раз. Внезапно огненной вспышкой голову разорвала мысль, что сейчас противник перейдeт в атаку.
Выскочив из подвала, Гюнтер не узнал позиции своего батальона. Перепаханная снарядами улица и раньше представляла собой нагромождение строительного мусора. Теперь же даже привычные за долгие дни обороны развалины превратились, по большей части, в равнину битого кирпича, разбавленного кусками досок, балок, дверей и оконных рам. Но даже из этого безжизненного пейзажа кое-где появлялись головы его солдат. Из-за поворота траншеи вывернулся Курт.
- Господин гауптман, вы не ранены?
Гюнтер только мотнул головой, пытаясь пересчитать своих солдат. Живых оказалось довольно много, по крайней мере он ожидал, что уцелеет гораздо меньше. Русские допустили ошибку, давая возможность окружeнным приобрести опыт ведения боeв в таких условиях. Растерянность отходила куда-то на задворки сознания, вытесняясь мрачной решимостью умереть, но не пропустить врага. Гюнтер начал отдавать торопливые приказания. Большинство солдат поспешно побежали занимать передовые позиции. Парочку впавших в ступор пришлось подтолкнуть в спину стволом парабеллума. Рядом ругался Курт, помогая ему организовать оборону. Наконец всe пришло в движение, и Гюнтер занял своe место в цепочке солдат, спешащей по траншее к своим позициям.
Им почти удалось это сделать. Русские явственно показали, что у них другие планы на сегодняшний бой. Схватился за прострелянную голову, бежавший впереди всех пулемeтчик Оттенхайм, начал неторопливо заваливаться вбок, скользя по стене траншеи. Замешательством в траншее мгновенно воспользовались русские снайперы, прореживая и без того довольно редкую цепь его солдат. Пока охрипшему Гюнтеру удалось уложить уцелевших на дно неглубокой траншеи, он потерял двоих убитыми и ещe пятеро получили разной степени тяжести ранения. От прострелянного уха у ефрейтора Шварцмана до пробитого пулей лeгкого у солдата из четвeртого взвода, фамилия которого вылетела у Гюнтера из головы, как он ни пытался еe вспомнить.
Гюнтер, тяжело дыша, привалился к стенке траншеи, насыщенный дымом и пылью воздух рвал лeгкие, драл как наждаком горло. Кто-то из солдат кашлял. Гюнтер повернул голову и увидел, что кашляет, выбрасывая из горла куски уже свернувшейся крови, раненый в грудь Хендель, вспомнилось наконец-то имя солдата. "Скоро умрeт", - отметило сознание и Гюнтер торопливо отвернулся в сторону. Не хотелось утешать раненого, Гюнтер вообще не любил врать, даже в такой ситуации. Эта его привычка сыскала ему уважение подчинeнных, но одновременно создала множество проблем в общении с начальством. Никакое начальство не любит правду, чтобы оно не говорило по этому поводу.
- Господин гауптман, русские кричат, но крик не приближается. - Оторвал его от раздумий Курт.
Гюнтер прислушался в доносящийся с той стороны шум. А Курт прав. Чeртовы снайперы. Так нужно посмотреть, что там происходит, но поднимать голову над бруствером просто страшно. В одинокую цель снайпер не промахнeтся. Вот если бы... Да действительно это выход. Гюнтер отдал команду и все солдаты одновременно выглянули из окопа.
Этот манeвр стоил им ещe двоих, убитых в голову, снайперы у русских были выше всяких похвал. Но самое главное он увидел. В атаку никто не шeл! А это могло значить лишь то, что их выманили из укрытий, заставив поверить в атаку, и что сейчас русские нанесут ещe один налeт по его позициям. Гюнтер стал выкрикивать торопливые команды, спеша вернуть солдат обратно, но было поздно. Рванул рядом снаряд большого калибра и его сознание медленно погасло.
В бывшей немецкой траншее сиротливо торчал задранным вверх стволом пулемeт. Иван, больше по привычке к такому оружию, чем необходимости, взял MG в руки и, обнаружив пропоротую осколком ствольную коробку, отбросил его в сторону. Ольга, выскользнув из-за его спины, поспешила вдоль траншеи, торопясь настигнуть передовую цепь батальона. Иван широкими шагами шeл за ней, внимательно оглядывая прилежащую местность, иногда реагируя на громкие звуки. Но каждый раз это были рушившиеся стены, каким-то чудом державшиеся до сих пор. Встречавшиеся на пути солдаты противника по большей части представляли собой, выглядывающие из-под завалов кирпича руки и ноги. Пару раз попались не засыпанные тела, но в первых трупах Иван опознал результаты их собственной работы, а следующая группа осталась от очереди пулемeта Агафонова.
Догнать взвод удалось только через сотню метров, где траншея делала резкий поворот, давая возможность вражескому пулемeтчику остановить противника. Ругался раненый в руку командир второго отделения сержант Иванов, хрипел что-то сорванным горлом взводный, но каждая попытка высунуться за поворот траншеи заканчивалась новой очередью. Желающих поймать в грудь порцию свинца не находилось. Иван осмотрел окрестности, но никакой возможности урезонить вражеский пулемeт не отыскивалось. Не было и возможности докинуть гранату. Нужно было отходить и искать способ обойти эту позицию. Лейтенант повернулся к своим бойцам, чтобы отдать команду на отход, когда из-за предыдущего поворота вывернулся боец с непонятной трубой в руках. Вслед ему показались ещe несколько человек, в том числе командир с петлицами старшего лейтенанта.
