никогда не закончится.
— Итак, это он. — проговорил Филарет, когда в его резиденцию привезли пленного. Как я и приказывал, его раздели, досмотрели и накачали снотворным, но в процессе медицинского обследования выяснилось несколько деталей которые делали его почти совершенно бесполезным в качестве источника информации.
— Вам виднее. — ответил я, пожав плечами. — Этот человек пытался вас убить?
— Да… скорее всего. — чуть помедлив ответил патриарх. — Тогда было особенно не до него, но почему бы не разбудить пленного и не спросить у него самого?
— Боюсь ничего не выйдет. Нет, разбудить — нет проблем, часов через десять действие снотворного закончится. Только на вопросы он не ответит — язык у него вырван почти из гортани. — ответил я, демонстрируя снимки. — Кроме того, он обладает странным даром, активирующимся через крик.
— Природный или дикий резонанс, я в подобном не новичок. — хитро улыбнувшись подмигнул мне патриарх. — Некоторые используют песню как усилитель, спусковой крючок, запускающий сложную реакцию. Другие — природный дар, полученный в ходе изменения или от предков.
— Надо будет это запомнить. — кивнул я. — Так или иначе, ответить нам он не сможет. К сожалению, о такой особенности я не знал, так что в процессе задержания сломал ему кисти. Писать в ближайшие несколько месяцев, пока кости не срослись нормально, он тоже не сможет.
— Он всегда сможет кивать и мотать головой. — возразил Филарет. — Главное найти правильные доводы. Но вы можете не беспокоиться, ваше высочество, оставьте его мне, и я постепенно выясню все что ему известно. Тем более что на меня его способность не сумеет оказать никакого влияния.
— Уверены? Вы же не сможете бодрствовать сутками, и тем более не сможете его постоянно караулить. — удивленно спросил я.
— Полностью. — улыбнулся патриарх. — У меня найдутся подходящие люди, способные с ним справится, или по крайней мере держать в узде.
— Или не совсем люди. — сказал я, уловив намек.
— Или не совсем. — не стал спорить Филарет. — У нас будет еще время для этого разговора, ваше высочества. Сейчас же я рад вам сообщить что поддержу создание Рыцарского ордена имени благоверного Александра Невского, блюстителем и воеводой коего являетесь вы.
— Хорошо, имя мне в принципе подходит. — немного подумав решил я. В уме тут же сократив до понятного людям Ордена Александра или Рыцарей Александра.
— Ну и славно. — кивнул Филарет. — А, чтобы потом не было неожиданностей, в этот орден будут входить не только ваши сторонники, ваше высочество, но и истинные дети церкви. Это послужит не только прикрытием для обоснования его создания, но и должной мерой безопасности.
— Безопасности от чего? — нахмурившись спросил я.
— От того, что вы его забросите, конечно же. Рано или поздно это произойдет, вы вступите на престол и лишние костыли будут вам более не нужны. — улыбнувшись ответил Филарет. — Тогда найдется новый блюститель, который сумеет перенять бразды столь важного для нас обоих детища.
— Кого именно вы хотите включить в этот рыцарский орден? — напрягшись спросил я.
— Не все ли равно, ваше высочество? — удивленно посмотрел на меня патриарх. — Я не стану вмешиваться в ваши дела, и буду благословлять всех, кого вы скажете, а вы не лезьте в мои. И всё у нас будет хорошо.
— Если вы обещаете, что они не будут чинить никаких безобразий, а в случае необходимости будут мне подсудны и подчинены… — проговорил я.
— Безусловно, вся полнота власти и наказания преступников будет у вас в руках. — тут же согласился патриарх. — Надеюсь только на ваше благоразумие и отсутствие предвзятости по расовому, народному или половому признаку.
— На это можете рассчитывать. Но ещё раз, никаких преступников, предателей или перебежчиков. — напомнил я. — По крайней мере до тех пор, пока я возглавляю рыцарей.
— Со своей стороны я могу это обещать и гарантировать. — улыбнулся Филарет. — Вопрос, будете ли вы столь же требовательны к своим последователям?
— За своих людей и отвечать мне. — сухо ответил я, и на этом спор закончился. В конце концов каждый из нас получил то что хотел. Филарет — покушавшегося на его убийство. Я — орден в котором спокойно смогу вести свои духовные практики без угрозы попасть под анафему или быть обвиненным в нарушении православных обычаев. Без этого, конечно, не обойдется, но при официальной поддержке патриарха недовольных в лоне церкви будет куда меньше.
Останется самая малость — сделать все публично, на государственном уровне, чтобы можно было сделать крупное освещение в СМИ. А после, курочка по зернышку. Свою первую роту я уже получил, все они встанут со мной плечом к плечу. Дальше — больше, ведь каждый из них должен будет рано или поздно сам пойти в наставничество и стать для кого-то мастером и учителем.
А еще нужно будет разработать непротиворечивую методологию. Совместить ее с изучением конструктов и физическими тренировками. В идеале, хоть и не обязательно, с научными трудами или военной подготовкой. От обилия долго идущих планов и важных задач чуть голова кругом не пошла, и единственное, что меня спасало от неминуемой бумажной работы — возвращение в строй Гнева империи.
Фрегат наконец восстановили, сменили на нем вооружение, верхний слой брони и двигатели. Все под российский флотский стандарт. Даже главный калибр получил свое усовершенствование и пригодные для стрельбы отечественные боеприпасы. Так что в результате мы имели орудие 305 мм — находящееся в корпусе. Пять двуствольных башен 100 мм. Три башни 130 мм. И пять 30 мм скорострельных орудий ПСО. А еще соответствующий уставу общевойсковой раскрас в серо-синий и зелено-коричневый. И гербы российской империи и дома Суворовых. Наверное, стоило еще и герб дома Ляпинских добавить… но тогда уж и Морозовых с Меньшиковыми… в общем нет. Обойдемся сменой герба на Романовых, когда придет время, и, если кораблик до того момента доживет.
Теперь наша эскадра наконец была готова к вылету, и оставив большую часть флота для обороны Ляпинского княжества от посягательств или отвлекающих маневров со стороны Сибирского ханства, мы выдвинулись на восток.
— Вперед! В неизвестность, туда, где живут драконы и великаны! — радостно объявила Ангелина, когда все официальные приказы уже были отданы и флотилия вышла из порта. Если бы она тогда знала, на сколько окажется права. И на сколько ошибается, в своем оптимизме.
Иногда, когда путешествуешь на высоте десятка тысяч метров, создается ощущение что весь мир под тобой — одно сплошное пушистое одеяло. Особенно учитывая, что даже головы адьютантов скрыты за панорамными изображениями окружающего пространства. Будто паришь в вышине… и только монотонный звук двигателей не даёт иллюзии окончательно сложиться.
Ну и корабли сопровождения, держащиеся на горизонте. Большая часть флота находилась на пусковых палубах Черепахи. Для экономии ресурса двигателей и отдыха экипажа. А, чтобы не возникло неприятных неожиданностей, десяток легких катеров патрулировали дальний радиус нашего путешествия.
Даже корабли ДРО стояли на приколе — их вполне заменяли мощные установки под брюхом авианосца. Метровые, миллиметровые и сантиметровые антенны сканировали пространство в разных диапазонах, выводя на отдельную приборную панель построенную карту. Получалось почти полное трехмерное изображение, на котором, при желании, можно было рассмотреть отдельные деревья.
— Как-то, слишком тихо. — прокомментировала Ангелина, стоящая за штурвалом. И хотя у меня не было никакого негативного предчувствия, я был вынужден с ней согласится. Мы уже двенадцать часов в воздухе, преодолели почти полторы тысячи километров, а противника всё не видно.
— Мы зашли на территорию Сибирского ханства около получаса назад. Даже если они уже бросились собирать флот, им понадобится часа три, не меньше. — подумав предположил я. — Тем более с юга мы прикрыты Тунгусом, с севера — Ледовитый океан, остается только одно направление, и мы его жестко контролируем.
— А что, если мы так никого и не встретим до самой точки назначения? — спросила Ангелина.
— Было бы не плохо. — заметила Инга, чья шестичасовая вахта закончилась полчаса назад, но девушка ещё бодрствовала. — Возможно они сосредоточили войска возле южной столицы — Иркутска.
— Он же прилегает к Тунгусской зоне. — удивленно сказала Ангелина. — Разве там можно нормально жить?
— Сам город сместился почти к самому Байкалу, после катастрофы, так что горный хребет и озеро защищают их от воздействия диссонанса. Искаженная вода идет по рекам в сторону океана и сильно растаскивает влияние зоны. — сказала Инга. — Что вы на меня так сотрите? Мы граничим с зоной, так что приходится знать о ней больше, чем в центральной России.
