Он сам сказал Азату это: что он выгорел. Кажется, теперь они совсем не отличались друг от друга.
Как только они собрали свою банду, пришло время и для ранее созданного Братца Лиса. Все, кроме Крайта и Болиголова, были уверены, что главарь у них один — и именно под этой кличкой, а рядом с ним обязательно присутствует его главный советник. Используя сильные стороны друг друга, Домино и Азат справлялись с любой ситуацией. Первое время лицо второго и в самом деле прятали под балаклавой — пока не наступило знойное лето и не было принято решение перейти на платок, закрывающий пол-лица и хорошо защищающий от степной пыли. Волосы скрывала бандана, как и у остальных членов банды, — они намеренно не стали красить их одинаково, чтобы никто точно не знал, какое количество людей работает на Братца Лиса. Лишь у Домино и Азата банданы и шейные платки были одинакового цвета для обозначения их единства и в то же время обособленности от всех остальных.
Дела у Братца Лиса шли неплохо, и Домино, по-быстрому прокрутив в памяти последние их достижения, удовлетворённо выдохнул. Наверное, так же строил свою империю Зебастиан — только ему было легче, ведь он сразу имел в союзниках жаждущих мести Мйоте. Теперь, став подобным ему, Домино мог оценить всю продуманность его диверсии по отношению к своему роду: Зебастиан появился, когда Кирсте уже расслабились и не ожидали удара, воспользовался старыми связями, чтобы максимально близко подобраться к главе клана, разыграл мудрого, но справедливого учителя для его сына, надавил на его слабые стороны: одиночество, неопытность, наивность, — почти незаметными выпадами заставил разнервничаться и потерять бдительность — и ударил в самое сердце власти. Они с Азатом будут действовать так же, просто нужно время, чтобы получить в руки ниточки от его ближайших марионеток. И к этому моменту весь незаконный бизнес Севера уже будет у них. Пусть Зебастиан и дальше стравливает меж собой ГШР и МД, пусть пригребает к себе их шатающиеся в приоритетах ставки в раздробленных степных городах — чем лучше у него будет это получаться, тем больше он уверится в собственной гениальности и неуязвимости. А они придут на готовое. У них с Азатом давно уже общие мечты — сейчас Домино и не верилось, что три года назад он хотел оставить своего случайного брата и променять его непонятно на что или кого. Только вместе они добьются успеха, иначе зачем им вообще надо было когда-то встречаться?
Вскинув руку с часами, Домино узнал, что уже почти три ночи. Нужно было либо ехать обратно, либо отзваниваться Азату, если он решит остаться ночевать здесь. Домино сел, чтобы удобнее было доставать телефон, — всё-таки ему совсем не хотелось возвращаться в их лагерь, — как где-то над ним, на склоне, загорелся фонарь, а вместе с ним пришёл и шум: словно кто-то продирался на край через лес.
Домино нырнул в машину за биноклем. Фонарь наверху поставили на траву, и его ровный, но слабый свет обрисовал чью-то фигуру, явно обустраивающую себе то ли ночёвку, то ли наблюдательный пункт на заросшей деревьями каменной площадке. Наведя на незнакомца бинокль, Домино принялся изучать своего невольного соседа.
Это оказался молодой хиддр — первый хиддр, встреченный Домино на Севере. Могучая фигура выдавала в нём не только самую крупную на омнии расу, но и любителя спортзала, и он представлял собой неплохую добычу, если сидел на склоне один. Больше всего хиддр походил на туриста, то ли намеренно, то ли случайно отбившегося от своей группы, — может, вообще с Зелёных краёв забрёл? Усевшись по-турецки на густой траве, хиддр что-то увлечённо записывал в бумажный блокнот и совсем не выглядел расстроенным своим одиночеством. Значит, скорее всего, отошёл намеренно. Домино выждал полчаса, чтобы увериться в том, что за хиддром никто не придёт, потом, прихватив из своего арсенала пистолет с дротами, усыпляющими любого сильвисоида, пошёл неслышной тенью как можно ближе к жертве.
Когда их стало разделять всего-то около десяти метров, Домино выбрал дерево по соседству и с ловкостью кошки полез на один уровень с хиддром на площадке. Его собственный фонарик, работающий на расстоянии нескольких шагов, вряд ли мог его выдать, тем более что «турист» сидел спиной, и аурис не гасил свет вплоть до того момента, как не замер на толстой ветке, прицеливаясь. Отдельным приключением будет стаскивать хиддра вниз с уступа, но здесь наверняка где-то есть приемлемый подъём. Зато какими глазами посмотрит на него Азат с таким-то уловом! Экзотическая раса, да ещё и экземпляр отличного здоровья…
От толчка и укола в спину хиддр дёрнулся и почти сразу начал обмякать. Дождавшись, пока он растянется на земле, Домино спустился с дерева и, насвистывая, пошёл искать подъём.
Их лагерь было видно издали — яркое оранжевое пятно на фоне чёрной степи, — хорошо, что сейчас нет нужды прятаться: на Севере при Зебастиане расплодилось достаточно разбойных банд, чтобы успешно затеряться среди них. Для спокойной криминальной жизни требовалось соблюдать всего-то два простых правила: не переходить дорогу Волку и не задевать интересы ГШР с МД. Каждая ставка так или иначе была куплена, но за любого обиженного агента они будут мстить от лица системы, а это всё равно что переть с пистолетом против танка. Даже любопытно, в какие дебри пакта о ненападении лидеры двух сильнейших организаций были вынуждены залезть, чтобы допускать царящее на Севере безобразие?
Впрочем, Домино давно перестал принимать и Генштаб, и Мессию в качестве равноправных игроков на степной арене. Его волновала только его личная война с Зебастианом и его личные интересы в бизнесе. Наверное, он правильно сделал тогда, четыре года назад, что не выбрал ни одну из сторон, а пошёл за самого себя, иначе сейчас только и мог бы, что беспомощно наблюдать за становлением Зебастиана как третьей силы в борьбе за мировую власть да грызть локти с досады. По своему пути он хотя бы куда-то движется, и рано или поздно Степной Волк попадётся в их капкан.
А сегодня в капкане совсем уж редкий зверь. После погрузки хиддра в машину уже в надёжно связанном состоянии Домино забрал себе найденные при нём документы и оставил возле горящего фонаря все электронные устройства, в которых был поисковой чип. Из паспорта хиддра он узнал, что его зовут Рафаэль Талайсибара, 24 года, женат и имеет сына 2643 года рождения, прописан в Тассере, Дельфийский край. Не успев даже удивиться, как дельфийца занесло так далеко, в следующем же документе, обозначенном как удостоверение, Домино прочитал, что Рафаэль входит в группу аспирантов Главного дельфийского института зоологии, отправленных вузом для практических исследований южной оконечности Дракона. Очевидно, предполагалось, что центральную границу они переходить не будут, потому как со стороны Зелёных краёв было куда безопаснее, но душа учёного возжаждала приключений. Что ж, попасть в рабство — тоже ничего себе авантюрка…
