Тард сначала не поверил своим глазам, когда перед ним в свете открытых дверей развернулся и подмигнул вторым, вполне здоровым глазом, тот «одноглазый», что этим утром упорно набивался на драку.
– Ты!? - воскликнул Бритва.
– Он самый, - ответил Эйлт, - Я рад тебе не больше, чем ты мне, но, раз так вышло, пойдем и выпьем за насмешки судьбы. Кстати, кто тебе рассказал обо мне?
– Трактирщик. Кто же еще?
– Халфлинги… Продажные сучьи дети! - прорычал Эйлт и устремился к стойке, расталкивая посетителей и браня всех жителей Истании на чем свет стоит.
Хозяин трактира, завидев издалека приближающуюся опасность, попытался спрятаться за стойкой, но длинная рука полукровки достала его и там, вытянув за шкирку, как нашкодившего котенка.
– Продал?! Своего старого доброго приятеля! - за обвинением последовала немедленная кара.
Трактирщик злобно ворчал, сидя на полу и утирая разбитый нос. Это было все, что ему посчастливилось получить от Эйлта, так как остальные посетители трактира успели оттащить вора от халфлинга.
– Я с тобой еще не закончил! - прорычал Эйлт, стряхивая со своих плеч многочисленные руки.
– Ну что там? Мэтр Эйлт, вы скоро?! - требовательно спросил Тард, усаживаясь за свободный стол, - Трактирщик! Пива нам и покрепче! И не смей разбавлять, а то я тебе еще не так двину!
Вор удивленно воззрился на гнома. Тот сам угощал и предлагал с ним выпить? Не иначе дело шло к швигебургской «мировой». Хотя Эйлт еще не был готов примириться с существованием убийц драконов, но его распирало от любопытства узнать, зачем гномам понадобилось искать того, кто хорошо знает город. Вернее, он прекрасно понимал причину, но хотел знать насколько готовы были раскошелиться бородачи. То есть выяснить значимость этой причины.
Однако его собеседник оказался не тороплив. Пропустив по кружке они молча поглощали ужин, который оказывался в западной части города вполне съедобным и даже вкусным, благодаря усилиям истанийских стряпух, что последовали за своими мужьями в людские королевства в поисках лучшей доли, покидая приграничные области после перемирия с Лароном.
Белые эльфы славились весьма превратным понимание такого слова, как «перемирие» и, раз спалив дотла приграничные деревни, не преминут поступить так еще раз. Стоит их посольству в Зюдрадзеле прислать гонца в Арганзанд с возмущениями и жалобами относительно какого-нибудь пустяка на приеме или дипломатического курьеза по вине переводчиков, которых в Истании им не позволят заживо сварить в котле на медленном огне, сразу организуется какая-нибудь заварушка в приграничных областях.
Эйлт по достоинству оценил щедрость своего сотрапезника. Редкие вещи в своей жизни вор примечал и уделял много внимания мелочам. Отужинав и довольно откинувшись на стуле, слушая нескладную игру музыкантов, которые сыскались даже здесь, исполняя веселенькие и простые ойленбургские мотивы, он был куда более расположен к разговору.
Вор заметил, что его благодетелю меж грубых фивландских замашек не изменял такт там, где он был нужен. Это и радовало Эйлта в больших городах: всегда много новых лиц, интересных традиций, чьей живучести поражаешься такими вечерами, хотя еще днем добрых две трети из присутствующей здесь разношерстной массы не знали, что они будут есть вечером и где спать ночью.
Воистину западная часть города Шаргарда являла собой эдакое обиталище выброшенных из моря обычной жизни, где держались когда вместе, когда порознь. Обстраивали и заколачивали дыры в стенах давно разваленных имперцами домов, просто так помогая даже незнакомцам. Собирали маленьких детей холодными зимними ночами у того, кому удалось набрать хвороста или украсть немного дров с лесной вырубки. И даже понимали и принимали подобный ход вещей, и вот такими вечерами вор не раз слышал за соседними столами разговоры о том, что руки короля скоро дойдут и до их кварталов. Словно они не замечали, как на окраинах, где незримая граница пролегала по улице, с одной стороны стояли дома с целыми стенами и крышами, сторонясь тех, которые громоздились напротив развалинами и остатками баррикад, что наворотили там на скорую руку защитники города во время штурма имперской армии. Будто ночью там не ходили дозоры и не окликали всякого встречного с их, западной стороны, криками «Стой! Кто идет!?», а того, кто заплутал и изнутри города подходил и озадаченно останавливался возле развалин, предостерегали и провожали как можно дальше.
Баррикады так и оставались, и стражи хватало, словно на границе с империей, но пока никому не препятствовали в том, чтобы пройти в уцелевшую часть города, как впрочем и выйти, но днем. Один старый моряк, навещавший здесь скупщика краденного, которого посещал не без посредничества Эйлта, заметил как-то вору, когда они вместе выпивали за удачную сделку, что Шаргард - это как большой корабль, который потрепало штормом, порвав паруса. Кто-то стоит у руля, справляясь на мачте, что видно в подзорную трубу и, наблюдая за полетом чаек верит, что берег близко. Кто-то, подбадриваемый обещаниями, до чьих ушей даже у весел долетали крики этих самых чаек, продолжает усердно грести… И лишь иногда, приглушенно, заплутавшее на палубе эхо доносит эти разговоры до трюмов, где вповалку лежат остальные и в спертом воздухе властвует цинга.
– Так что же ты хотел узнать, борода? - наконец поинтересовался Эйлт, задумчиво ковыряясь ножом в зубах.
– Да дело-то в общем плевое. Сыскать пропавшую эльфку. Один мой друг из-за нее места себе не находит. Считает, что это он не доглядел, - пробормотал Тард и уставился в пустое дно пивной кружки.
– Любопытно. Это случайно не та «отрекшаяся», которую я сегодня утром повстречал с вами у городских ворот?
– Она и есть. Зовут Нэй. Я хорошо заплачу. Разыщешь ее? - маленькие черные глаза гнома впились в вора из-под густых седых бровей.
– Доставай кошелек, и звякни пару серебряных. Для начала, - Эйлт решил не разыгрывать из себя скромного наемника, а сразу и четко обозначить свои запросы.
Тард хорошо понимал с кем имеет дело, тем более зная нелюбовь «Драконьего клыка» к своей профессии. Поэтому гном, нахмурившись, достал из-за пазухи кошелек и звякнули на стол монету, которая в них казалась намного меньше, отчего вор в неверном свете огарка свечи не сразу уразумел, что именно с такими предосторожностями преподносит ему убийца драконов.
Бритва отдернул руку. Целый золотой швигебургской чеканки! Ладонь Эйлта тут же накрыла монету.
– Я весь превратился в слух, - вполголоса произнес вор.
– Так то лучше, - Тард достал свою трубку и принялся ее неторопливо набивать.
Вместе с этим гном осматривал присутствующих тем оценивающим взглядом, которым, наверное, купец на рынке окидывал приведенных на продажу коней. Хромые попрошайки, калеки, контрабандисты, мелкое ворье, просто оборванцы, которым захотелось собраться и выпить пусть и за последние лохмотья, но в таверне этим холодным вечером, подставив исхудавшие бока с ребрами обтянутыми кожей теплому очагу. По углам сидели более гладкие да сытые. Видимо, от того и сидели по углам, что б шкуру не продырявил нож завистника.
