Смутные подозрения только усугубились со вчерашнего дня, когда Феникса попросту втолкнули в камеру и оставили так, побеспокоив лишь положенными вечерними и утренними проверками. Оставив ему, как ни странно, кошелек, а отобрав только оружие.
Соседние камеры оказались пусты, только где-то в конце коридора, в каменных мешках напротив имелся еще один узник. Его отвели туда поздно ночью с противоположного конца коридора, и полукровка даже не имел возможности увидеть, кто это был. Однако позже мимо камеры прошествовал священник, задержавшись ненадолго и вглядываясь в темноту. Сопровождавший его страж по просьбе святого отца поднес факел к решетке. Встретившись взглядом с остроухим красноволосым узником священник отшатнулся, осенив себя крестным знаменьем. Полукровка лишь усмехнулся, понимая, что редко когда выдавалось этому «спасителю душ» видеть по укладам феларской церкви столько «бесовского» во внешности разом.
Будь Феникс человеком, ему бы грозил костер просто за то, что он таким родился, как приходилось несладко тем из феларских подданных, кого угораздило появиться на свет, например, рыжим, или с немного заостренными ушами, что удружила бедолагам какая-нибудь прабабка-полукровка.
Пусть женская красота постепенно переставала быть достаточной причиной для обвинения в колдовстве, ведь служители церкви в большинстве своем как-то забывали, что они - мужчины, и подвержены таким же слабостям, как и все прочие смертные, созданные для любви и продолжения рода своего в потомках своих. Но оставалось еще множество всякой нелепости в целях «отделения агнцев от козлищ», дабы обнаружить и изгнать все то, что от «лукавого». Это новое для себя слово Карнаж открыл, когда продолжительные беседы святого отца с узником в каменном мешке в конце коридора не дала ему спать всю ночь.
В разговоре мелькало много непонятных полукровке слов, которыми оперировали что тот, что другой, поэтому Феникс нехотя познакомился ближе с тонкостями феларской религии, отчего еще больше запутался в ней. Выходило, что, при безграничном милосердии Создателя, его верные слуги в лице церкви и инквизиции усердно жгли и пытали всякую «ересь», опознавая ее по каким-то им одним понятным знакам. И бывшая на все воля Его толковалась как кому из них угодно, опираясь на какие-то священные книги. При этом порицались приводимые в пример прочие «ложные» божества сильванийцев и фивландцев, чью волю, по сути, гномы и эльфы справляли также как и люди, только с меньшим размахом и неприкрыто руководствуясь государственными интересами.
Священник уговаривал узника отречься от чего-то весьма пагубного для души последнего, при этом, всякий раз услышав отказ, осыпал высокомерной жалостью, словно говоря с маленьким, слепым и тупым как пень ребенком, в итоге желая тому скорейшего «просветления». Карнаж готов был снять шляпу перед тем, кто так уверенно занимал столь заурядную по хитрости риторическую позицию. А именно, не давал идейным оппонентам и их принципам встать на равных в споре, сразу признавая любое инакомыслие ложным, одновременно обещая, что Создатель их всех уже пощадил, понял их заблуждения и оправдал, и обязательно примет в свое лоно, как только они сами поймут, что на самом деле заблуждаются и «бродят во тьме». Получалась бессмысленная для спора ситуация, когда один из участников убежден в своей правоте, потому что прав тот, кто ему эту бесспорную истину открыл, но того, кто открыл эту «истину», спросить не представлялось никакой возможности.
От души пожалев беднягу, которому приходилось не только выслушивать все это, граничащее, по мнению полукровки, с речами умалишенного, но и пытаться отвечать, Карнаж рассудил, что это, очевидно, еще один способ пытки принятой с недавних пор в феларских тюрьмах, где ему уже приходилось бывать. Лишь под утро Фениксу удалось уснуть и он восполнил недостаток сна за счет дня. Его никто так и не побеспокоил, чтобы хотя бы объяснить в чем причина заключения под стражу.
Стоя у окна и ожидая сам не зная чего, «ловец удачи» оставил поиски причин. Одно он знал точно - так, как с ним, с узниками не поступают, и из этого черпал надежду на скорое освобождение. Что ж, он был согласен на сделку с тем, кто мог предложить свободу, тем более, что одна из причин на внезапное заключение неожиданно пришла ему в голову. Вспоминая одолжение, которое он еще давно сделал Кассару, Феникс рассудил здраво о том, что приобрел впоследствии много пользы от этого и, если кто-то наступил по этой причине ему на хвост, то он готов расплатиться сполна.
Меж тем, среди стражников, что сидели у костра возле высокой стены внутреннего двора, возникло оживление. Один из них подвел высокую фигуру в плаще с капюшоном.
Карнаж навострил уши.
Звон монет и шепот. После чего фигура быстрым и уверенным шагом приблизилась к его зарешеченному окну. «Ловец удачи» отклонился и прижался к стене возле решетки, затаив дыхание. Вряд ли это мог оказаться убийца, но исключать такую возможность не стоило. Фигура остановилась и присела на корточки.
– Фонарь зажегся… - начал незваный гость.
– И ярко светит в ночи… - с облегчением ответил Феникс, узнав голос друга.
– С обочины серых дорог… - вздох облегчения эхом вырвался из груди находившегося снаружи, - Какого дьявола ты здесь делаешь?!
– Проклятье! Эйлт, спроси что попроще, - прошептал Карнаж, - Как ты меня нашел?
– Ты тоже нашел что спросить. Я связался с твоими приятелями из кодлы убийц драконов. Помнишь Тарда и Гортта?
– Таких сразу не забудешь.
– Видимо, они тебя тоже не забыли, если попытались вызволить, - заметил Эйлт, усаживаясь поудобнее и кутаясь в плащ.
– Пытались? - самые худшие предчувствия Карнажа начинали сбываться.
– Оказалось, что не все так просто, - вор перешел на такой тихий шепот, что только чуткий слух «ловца удачи» позволил разобрать все сказанное, - Тебя не отпускают ни по королевскому патенту, так как ты въехал в город сам, а не с обозом, ни за деньги, потому что никто из стражи не знает, за что тебя схватили. Начальник тюрьмы со своим помощником словно воды в рот набрали. И вот я здесь. Что делать?
– На меня сначала накинулись сбиры из инквизиции, - задумчиво произнес Феникс, - Но потом один странный человек в черном плаще показал им какую-то бумагу с королевской печатью и меня передали в руки стражи. Они о чем-то говорили с помощником начальника тюрьмы… Я так толком и не понял зачем им понадобился.
– Прости, если что не так, дружище, но ты не рыночный карманник и просто так хватать тебя не станут.
– Судя по тому, что я слышал, меня взяли за связь с некромантами.
