– Я не большой знаток регицида, – признался Кай. Его противник откинул назад капюшон, открывая лицо, на котором заплясала паутина солнечного света, пробивающегося сквозь колышущуюся листву этого оазиса. Лицо было хорошим, в нём было что-то отеческое, однако суть человека, скрывающаяся за этим фасадом, не поддавалась определению – или, возможно, была неопределённой.
– Но ты знаешь, как играть?
Кай кивнул.
– Хормейстер заставлял нас этим заниматься, – сказал он. – Вроде как для того, чтобы заставить нас понять, как важно уделять должное время обдумыванию своих решений.
– Он мудрый человек, Немо Чжи-Мэн.
– Вы его знаете?
– Конечно. Но посмотри на доску, – настойчиво сказал его противник. – Скажи мне, что ты видишь.
Кай изучил доску и обнаружил, что ряд фигур был скрыт под колпачками, так что невозможно было понять, на чьей они стороне. Из того, что он смог понять в запутанной позиции, складывалось впечатление, что у партии мог быть лишь один исход.
– Думаю, вы проигрываете, – сказал Кай.
– Так может показаться, – согласился мужчина, стягивая колпачок с одной из фигур, – но видимость бывает обманчивой.
Появившаяся на свет фигура была воином, одним из девяти, что оставались у оникса. Она была выполнена в виде бойца древности в сверкающих боевых доспехах.
– Одна из ваших, – сказал Кай.
– Тогда делай свой ход.
Кай увидел, что только что открытая фигура выдвинута вперёд в рамках агрессивного дебюта, но она осталась без поддержки своих собратьев. Кай пошёл своим дивинитархом, который стоял на соседней клетке, и взял воина, поставив его сбоку от доски.
– Вы хотели отдать вашу фигуру? – спросил Кай.
– Хорошая жертва – ход не обязательно логичный, но оставляющий противника изумлённым и сбитым с толку, – ответил мужчина.
– Меня уверяли, что всегда лучше жертвовать фигурами своего противника.
– В большинстве случаев я с этим соглашусь, но реальная жертва[77] ведёт к радикальному изменению хода партии, чего нельзя добиться без дальновидности и готовности пойти на большой риск.
Сказав так, мужчина бросил свою цитадель через доску и поверг дивинитарха Кая. Фигура в его руке, сверкнувшая на свету, казалось, сменила цвет с чёрного на серебряный и потом обратно на чёрный.
– Комбинацию с жертвой воина чаще всего разыгрывают, чтобы нейтрализовать преимущество, даваемое правом первого хода, – невесело улыбнулся мужчина. – Она может оказаться весьма полезной против самых сильнейших из игроков. Одно из преимуществ столь рискового гамбита состоит в том, что среднестатистический противник плохо представляет, как от него защититься.
– А если вы играете не со среднестатистическим противником? – спросил Кай. – А с кем-то таким же искусным, как вы сами?
Противник астропата покачал головой и сложил руки на груди:
– Кай, если играть, дав волю своей мнительности, то победы не добиться. Перед тобой лишь будут вставать всё новые и новые фантомные страхи. Как же часто случается так, что боязнь того, что твой противник и в мыслях не держал, не даёт развернуться во всю мощь. Именно в этом и состоит истинная суть регицида.
Кай опустил взгляд на доску, наслаждаясь этими мгновениями покоя посреди того заполненного страданиями кошмара, в который превратилась его жизнь. Да, в настоящее время его окружала недолговечная иллюзия, но от этого она не становилась менее реальной, и Кай вовсе не рвался распахивать объятия безумству своего существования в бодрствующем мире.
– Мне так необходимо возвращаться обратно? – спросил он, двигая вперёд своего храмовника.
– В Город Просителей?
– Да.
– Тебе решать, Кай, – сказал мужчина, переставляя своего императора. – Я не могу приказывать тебе в выборе пути, хотя и знаю желательный мне вариант.
– Я думаю, что предупреждение, которое есть во мне, предназначено вам, – сказал Кай.
– Это так, – подтвердил мужчина. – Но ты пока не можешь мне его передать.
– Я хотел бы, – сказал Кай. – А если вы тот, кто я думаю, вы не можете, ну я не знаю, просто вытащить его у меня из головы?
– Ты не находишь, что если бы я мог, то я бы так и сделал?
– Полагаю, что так.
– Мне очень много чего довелось повидать, Кай, но некоторые тайны скрыты даже от меня, – сказал мужчина, указывая на горстку фигур, скрытых под колпачками. Кай был уверен, что их не было ещё мгновение тому назад. – Я не раз и не два просматривал этот момент и тысячекратно прослушивал заново наши слова, но у Вселенной есть секреты, которые она отказывается раскрывать раньше назначенного часа.
– Даже вам?
– Даже мне, – сказал мужчина с ироническим кивком.
Кай сделал глубокий вдох и потёр свои глаза. Кожа вокруг них была воспалённой и саднила.
– Хормейстер имел обыкновение говорить, что регицид – это поиск истины, – сказал Кай, пока они по очереди двигали по доске свои фигуры.
– Он прав, – ответил мужчина, смещая своего императора ещё на клетку вперёд. – Самая богатая фантазия, самая мастерская техника и самое глубокое проникновение в психологию противника не превратят партию в шедевр, если она не ведёт к истине.
Несмотря на заявленное Каем отсутствие мастерства игры в регицид, нельзя было сказать, что партия складывается в пользу кого-то из игроков, хотя у астропата оставалось больше фигур. Из-за залпов дебюта и таинства миттельшпиля явно замаячил конец игры. Оба игрока потеряли огромное количество фигур, однако властелины доски ещё только вступали в свои права.
– Вот мы и дошли до сути, – произнёс Кай, выводя свою императрицу на сильную позицию в рамках подготовки ловушки для императора своего противника. На ранних стадиях партии император Кая мерил доску с хвастливой уверенностью, его соперник же упорно держался под защитой. Но сейчас ониксовый повелитель подтянулся ближе к линии фронта.
Их фигуры сгрудились, сражаясь за позицию, и у Кая начало расти чувство, что его завлекли в эту атаку. Но он не видел, как его противник может выиграть, не пожертвовав при этом самым ценным. В конце концов он уверенно сделал ход, не сомневаясь, что обложил ониксового императора своими сильнейшими фигурами.
Он понял свою ошибку, лишь когда закутанный в одежды мужчина дерзко бросил вперёд своего императора.
– Регицид, – сообщил его противник, и Кай с нарастающим восхищением и потрясением осознал, как искусно его подвели к тому, чтобы оголить свою шею перед клинком палача.
– Не могу в это поверить, – сказал он. – Вы выиграли своим императором. Я думал, такого почти никогда не случается.
