Саша окончательно проснулся и открыл глаза. Впереди раскинулся ослепляющий лазурный простор. Бесконечное безоблачное небо и яркое солнце почти в зените. Земля внизу подернута дымкой, которая превращает пейзаж в сплошную серебристо-зеленую фреску. По ней змеятся блестящие трещинки речушек и сверкают пятна озер, она рябит зелеными волнами лесов и искажается пленкой горячего марева, подрагивающего над серыми лентами дорог. Она живет…
В отличие от того, кто летит над ней на борту вертушки и уже плохо понимает, жив он или мертв. Человек он или машина на биологическом шасси. Барков снял гарнитуру и развернул кресло внутрь салона. Автопилот обойдется и без тупого взгляда полусонного горе-летчика, а смотреть вниз — только еще глубже погружаться в мутное море сомнений и депрессии.
— Нет, в СМИ обращаться никак нельзя! — помогая себе жестами, заявил Климов, уже давно покинувший пост штурмана и теперь ерзающий в горячке спора на пассажирском диване.
— У меня есть знакомые на четвертом канале, — твердо возразила Лена. — Они помогут! Иначе эти солдафоны от нас никогда не отстанут.
Саша прислушался. В салоне шла оживленная дискуссия. Лена была на удивление бодрой и собранной. Наверное, убедила себя, что все уже позади. Она покачивала задремавшего, несмотря на шум моторов, сына и упрямо отстаивала единственно верную точку зрения. Она всегда считала, что права, а после того как стала мамой, ее уверенность в собственной правоте стала просто непоколебимой. Раньше эта черта ее характера Баркова забавляла, теперь же начинала раздражать. Как можно быть в чем-то уверенным после таких встрясок?
— И что вы скажете репортерам? — спокойно спросила Ольга. — «Мой муж — жертва секретных экспериментов? Созданный в военных лабораториях киборг, сбежавший от сумасшедших ученых супермен»? И как вы будете жить после такого заявления?
— Нормально будем жить. — Лена упрямо помотала головой. — Другого пути у нас нет!
— В этом случае вам не избежать общественной изоляции. Если не явной, то подспудной. Телеканалы сделают из вас звезд ровно на сутки, а затем вокруг воцарится вакуум. Вы потеряете не только знакомых, но даже самых близких друзей. Потому что вас будут бояться. Люди не любят отклонений от нормы. В любую сторону. Не любят и боятся.
— Ничего такого не произойдет! Мы справимся. А если кто-то испугается — значит, грош им цена, таким друзьям! К тому же мы заставим экспериментаторов избавить Сашу от этого… «Сокола», и все станет как прежде.
— Это вам так хочется, — Ольга невесело усмехнулась. — Как прежде, уже ничто не станет. Ваша жизнь изменилась навсегда. Даже если допустить невероятное и на секунду предположить, что Саша сумеет избавиться от чипа, экспериментаторы от него не отстанут.
— Что же ему теперь, всю жизнь убегать и прятаться?
— Надо поступить так, как предлагал Владислав Валерьевич…
— Это кто?
— Это наш товарищ. Старший товарищ. Он предложил Саше защиту и стопроцентное избавление от процессора в обмен на сотрудничество.
— Ну да! — Лена возмущенно взглянула на Ольгу. — Сотрудничество! Получается, он предложил то же, чего добиваются эти… из крепости. И какая разница?
— Принципиальная, — вмешался Климов. — Мыто хорошие. А они мерзавцы.
— Да ну тебя! — Лена махнула рукой. — Все тебе шуточки. А Сане, между прочим, не до смеха. Если то, что вы рассказали про этого «Сокола», правда, у Сашки скоро крыша поедет, а ты паясничаешь. Друг, называется!
— Что ты, Леночка, я серьезен, как никогда! Мы вовсе не желаем Сане зла. Он попал в трудную ситуацию, наш долг ему помочь. Но и он должен проявить гражданское сознание, если хочешь, патриотизм. Он ценный свидетель по очень сложному и крайне важному для безопасности государства делу. Понимаешь? Не для Васи Климова, а для государства! — Он потряс указующим в потолок перстом.
— Чихать мне на твое государство, — наконец вмешался в спор Барков. — Генерал Манилов тоже ему служит, и Бобров служил верой и правдой, пока его не пнули под зад сапогом, чтобы скандал с «неводом» замять. Вы все одним миром мазаны. Не верю я вам.
— Саня, ты не прав! — горячо заявил Климов. — Возможно, не все у нас в государстве идеально, но другого-то нет! Родину не выбирают!
— Ты, Вася, не путай Родину и государство. — Барков покачал головой. — Заврались вы, государевы людишки, заигрались в конспирацию. Да так, что уже не различаете, кто свой, кто чужой, и не помните, в чем заключался изначальный смысл игры. Не буду я вам помогать. Лучше сдохну.
— Много ты понимаешь! — обиделся Климов. — Сдохнет он! Надо же, напугал! Не хочешь нам помогать — твое право. Но себе-то помочь ты хочешь? Тоже нет? А семье своей? Я знаю, ты устал, тебе все безразлично, но как Лена объяснит это Олежке, когда он подрастет? Как объяснит ему, куда делся папа, почему он бросил жену и сына на произвол судьбы, хотя мог бы запросто уладить все проблемы и жить долго и счастливо?
— На чувства давишь? — Барков устало улыбнулся. — Без толку это, Вася. Я же «Сокол», биокомпьютер, киборг, у меня с чувствами напряженка.
— Врешь ты все. — Климов недоверчиво фыркнул. — Думаешь, мы хуже тебя понимаем, что происходит?
— А что, не так?
— Ну, не хуже, это точно. А может, и получше. «Сокол» тебе секретный файл показывал?
— А ты откуда знаешь о секретном файле? — удивился Барков.
— А говоришь, с чувствами напряженка. — Василий рассмеялся. — Удивляться-то пока не разучился?
— Удивление — эмоция, а не чувство.
— Ладно, ладно. — Климов снисходительно хмыкнул. — Значит, не откровенничал с тобой пернатый? Это хорошо.
— Почему? — Что и говорить, Климов действительно заинтриговал Сашу.
— Потому что там хранится самый жуткий секрет новейшей мировой истории. И откроет его тебе «Сокол», только когда будет уверен, что ты принадлежишь ему с потрохами. Соображаешь? Когда вы спаяетесь настолько, что ты не сможешь прожить без чипа ни минуты.
— Это что… реально?
— Ну, гарантийный талон я не читал, но по некоторым сведениям — трое суток у тебя в запасе после активации. Потому Владислав и не хотел тебя торопить. Схема примерно такая: сутки на раскачку — избавление от чипа может пройти безболезненно, однако и он работает абы как и не дает хозяину полной информации о своем назначении и прочих секретах фирмы. Затем двое суток обкатки: высадить «пассажира» тоже не проблема, но уже не без последствий. «Синдром отмены» тебя ожидает: слабость, разбитость, головные боли и так далее, примерно на неделю удовольствий. А вот на четвертые сутки, Саня, ты станешь именно тем, кем полагается. «Соколом» как таковым. Безвозвратно. И откроются тебе за это все тайны земной техносферы, а заодно пароли, двери, сейфы и замки… короче, все, что работает от электричества.
