— Вот бабы — бисово отродье… — вспомнился ему почему-то вновь Москаленко. Его изречение приклеилось к языку майора, которое он повторял при случае, а и без особой надобности, отдавая дань памяти боевому товарищу, не надеясь свидеться когда-либо ещё вновь. То же самое касалось лейтенанта и подполковника. — Косяк…
Петро сопровождал его всю дорогу до вершины возвышенности, а дальше не мог, Азаровский скрылся из виду с гранатами в руках. Даже за "ППС" не брался, он остался висеть у него на ремне со стороны спины и "ТТ" за поясом без кобуры. Сам порывался рвануть к нему, пока не начали взрываться гранаты.
Меж тем скрежет и лязг металла нарастал. Эхо всё чётче доносило его отзвуки до паренька. Ему уже казалось: над головой вот-вот появится бронетехника, нависая зловещей тенью, и последует неминуемый выстрел приличным калибром. Спрыгнул с крыши, метнувшись в землянку.
На глаза попались мины от миномёта. Калибр подходящий, если учесть, что Азаровский сам подсказал, как взрывать их. Достаточно ударить обо что-то очень твёрдое тыльной стороной и метнуть в цель, а обязательно будет поражена. Главное удержать мину, иначе участь шахида обеспечена, а смерть неминуема.
Заделавшись бомбистом-террористом, Петро вскарабкался по склону лощины наверх холма. Техника к тому времени перестала греметь гусеницами, и теперь было отчётливо слышно, как вращается башня вокруг своей оси в поисках цели.
— Только бы успеть, — боялся он опоздать.
Пулемётной очереди также не было слышно. Не из бесшумного же винтаря подстрелили Азаровского? Или до сих пор не заметили? Майор затаился, а он ща всё испортит ему? Залёг наверху, раздумывая: выглянуть или не стоит подставлять голову под дуло самоходного орудия?
— Всем оставаться на своих местах! Никому не двигаться! Это приказ! Или буду вынужден стрелять! — раздался голос того, кто вышел на "партизан". И показался знакомым. Но вспомнить, кому принадлежал, Петро не мог при всём своём желании. Он уже ударил мину о камень, а избавляться не стал. Хотя не мешало бы во избежание подрыва.
— Господи-и-и… — зашёлся он в крике.
— Свои… — обрадовался боец, показавшийся сверху на башке САУ.
Азаровский встал перед "Акацией" в полный рост.
— Ха, летёха!
Он не надеялся свидеться с ним, а и тем, кто показался следом.
— Косяк…
Он вышел у них с Петром. Паренёк подбежал к нему.
— Товарищ майор…
— Ну чё ты, как не родной… — пожурил Азаровский.
— Вот… — сунул он ему мину от миномёта под нос.
— Взвёл? — дошло до Валеры. — Ударил, дятел! Одно слово — долба…
— Кидай! — подсказал Москаленко.
— И ты с ними, чёрт тебя побери, капитан… — отвлёкся Азаровский от второго номера.
Мина полетела в сторону лощины, и не потому, что Петро обезумел, а просто оступился, споткнувшись, и… выронил.
— Ложись! — кинулся он на Азаровского. Да так на нём и повис. Майор даже не шелохнулся, после полученных увечий при столкновении со зверюгой. После вмешательства старухи, они затянулись на нём как на животном.
— У зверь… — выдал он.
Взрыв мины оказался подстать иному, произведённому с применением гранаты Юлькой.
— Ишь ты их, мужиков! — пожурила к слову старуха.
— Ага, — подхватила Юлька. — Всё никак не навоюются, моджахеды, блин…
— Убирай всё со стола, самое время гостей встречать… — озадачила Ядвига.
— Это каких же, ба?! — изумилась Юлька.
— Ща и побачима…
Снова оказалась провидицей. Пока Юлька бегала на склад продовольствия за банками тушёнки, к хутору с грохотом подкатила самоходная гаубица.
— Енто чё за хреновина така?! — не удержалась Ядвига от любопытства.
— Акация, ба… — подсказала Юлька. — Мужики, что взять с них. Иных цветов не понимают. А и букеты собирают в батарею. Мой папашка например был командиром целой дивизии. Так у него этих железных "цветов" целый рассадник имелся в наличии. И 122-мм "Гвоздики", и 203-мм "Пионы". Даже 240-мм "Тюльпаны"…
— Ась? Чаво?
— Самоходные пушки, гаубицы и миномёты. Полный боекомплект. Так что у нас один паззл из мозаики уже имеется. Осталось всего ничего — три иных оружия раздобыть, так как 82-мм "Василёк" вижу: прицеплен сзади к "Акации".
— Ишь, артистка…
— Не, я скорее артиллеристка — его дочь…
Она запросто могла помочь в починке техники лейтенанту с подполковником Косяченко. Но прежде обслужила их за столом, а затем полезла, сунув нос в не своё дело.
— Да кто так чинит…
И подсказала как.
— А ведь права… — отметил Косяченко.
— Блин, косяк… вышел… — отметил лейтенант.
То с чем они, как военные люди мучались со вчерашнего дня, угодив под обстрел реактивных установок залпового огня системы "Град", при дельном совете девицы удалось устранить неисправность на раз.
— Может, и стрелять умеешь? — посмеялись они.
— Из "Акации" даже дурак, а вот из "Пиона" или "Тюльпана"…
— Чего ты сказала?!
— Это такие самоходные орудия, поражающие цель на расстоянии в 30 км… — напомнила Юлька одну из характеристик. И тут без наводчика с целеуказателем не обойтись.
— Ты откуда такая умная выискалась, а взялась?
— Как и все нормальные люди — из утробы матери. Правда родилась не здесь, не на Украине, а в…
— России?
— Даже не Союзе — на чужбине — в Афгане…
— Да ты прям дочь полка!
— Дивизии…
— Твою… армию! — не сдержался Азаровский.
При них настоящий консультант, а они ни слухом, ни духом. Даже не в зуб ногой. Боевой ребёнок достался, а ещё и не начал толком доставать самих.
— Отварчику не хотите — вместо чая? — предложила Юлька. За тем и вышла из избы к мужикам.
— Отвара или отравы? — напомнил Петро про её познания в заваривании целебных трав.
— А пойла?
— Пенного? — оживились "новобранцы" на "Акации".
— Почти — сбитень…
— Жаль не медовуха…
— А в ухо… — напомнил Азаровский: у них сухой закон. В рот ни капли спиртного. И без того дефицит в качестве медикамента. Не позволит почём зря переводить при его наличии в аптечке.
За "пирушкой" и уточнил майор ситуацию с потерями в отряде "партизан". Они помимо людей утратили технику — грузовик и пушки. Ну и естественно боеприпасы.
— Мы ж, почему не стреляли, — откровенно заявил лейтенант. — Нечем просто было…
Азаровский аж захлебнулся, давясь сбитнем. Закашлялся.
— Ну, это не беда… — подсуетился Петро. — У нас оружия — стрелкового — полна землянка. Бабуля расстаралась…
— За Христа ради, коль для благого дела, та ни жалко. Врежьтя поганцам! И хто там ща за них — ганцев с фрицами?
