Поначалу старый товарищ не узнал Джона, до того он изменился, а затем они обнялись, и Даву признался, что уже не надеялся когда-либо с ним увидеться.
– А где Глория? – спросил Джон.
– Работает на посту качества, – ответил Клод. – Убьешь? – поинтересовался он серьезно.
– Да ты что? – отмахнулся Джон. – Мне это не нужно. А как дела у Тони Пацильери?
– Теперь в архиве работает. Но врачи говорят, что есть надежда…
– Хорошо, старик, я тебе еще позвоню, – сказал Джон и понесся по коридору к посту проверки качества, где надеялся найти Глорию, бросившую его ради Тони Пацильери.
Спустившись по лестнице к сборочному конвейеру, на котором по инерции все еще собирали танки, Саблин перешел на шаг и совершенно неожиданно появился в прозрачной кабине поста качества.
Глория громко вскрикнула от удивления и схватилась за свою пышную грудь.
– Саблин, неужели это ты?!
– Может, и я, мадам, но к вам это уже не имеет никакого отношения.
С этими словами, чувствуя себя полностью отмщенным, Саблин вернулся к машине, и важная компания отвезла его в небогатый район города, где был его дом.
Распрощавшись с мэром, начальником полиции и управляющим «Хубер Текнолоджис», которые взяли с Джона обещание отобедать с ними в лучшем ресторане города, он забежал в лифт и после недолгого колебания остановил его на этаже учительницы музыки Кэти Смоукер.
Сдерживая волнение, он позвонил в дверь, а когда Кэти открыла, заметил в ее глазах вспыхнувшую радость.
– Саблин! – воскликнула Кэти, всплеснув руками. – Ты вернулся! Ой, какой ты красивый!
– Через час… нет, через полчаса жду тебя у себя, Кэти… Приходи…
– Я приду…
– Не опаздывай.
И снова заскочив в лифт, Саблин поехал дальше – к маме. К себе домой.
Миссис Саблина обняла сына и расплакалась от счастья. А потом все притрагивалась к его руке, словно никак не могла поверить, что теперь он с ней. Они сидели за накрытым наспех столом и, забыв о еде, разговаривали и никак не могли наговориться.
– Надеюсь, тебя примут обратно на завод, сынок? Ведь ты был в служебной командировке.
– Какой завод, мама? – улыбнулся Саблин. – Я теперь останусь в армии. Как говорит сержант Бакстер, без армии ты как хрен из тряпки. А я, мама, не из тряпки. Я парень правильный…
Миссис Саблина не успела удивиться словам сына, как в дверь позвонили.
– Ну вот и Кэти пришла, – сказал Джон. – Я пригласил ее, мама. Ты не возражаешь?
С самого утра Ник разбирался с бумагами. С каждым разом их становилось все больше, однако Ламберт знал, на что шел, и тщательно проверял все, что давалось ему на подпись.
Начальник его личного штаба майор Фрэнк Уоррен был теперь поставлен на должность руководителя администрации и с его помощью небольшая походная канцелярия начала оформляться в будущий бюрократический аппарат.
Ближе к обеду позвонил Люк Фонтен. Они с Ламбертом поговорили о предстоящей трехсторонней встрече, на которой Урайя и Примарская Империя должны были подписать настоящий договор о мире.
Фонтен спросил, приедет ли Ник лично. Генерал сказал «да», хотя уже давно решил, что отправит представителя. Он не собирался лезть в огонь, из которого только недавно сумел благополучно выскользнуть.
Люк, похоже, понял Ника и перевел беседу на всякие пустяки.
– Тебе привет от полковника Либински.
– Сара… – произнес Ник с особенной интонацией. – Мне ее здесь очень не хватает…
– В чем проблема, Ник, она может приехать.
– Да, может, – согласился Ламберт.
Они помолчали. Ник не собирался вызывать к себе Либински, какие бы отношения их прежде ни связывали. Сара была офицером СИБ и могла запросто выполнить задание и прихлопнуть его.
Нет, Сару он к себе и на пушечный выстрел не подпустит, потому что времена изменились. И изменились настолько, что один из флотов ОАМ, усиленный крейсером «Симона», уже был отправлен перекрыть Большие Ворота, как теперь назывался переход к Урайе и Примарской Империи. Генерал Ламберт брал вверенную ему территорию под полный контроль.
На обед пришел Эдгар Хубер. Он пожаловался, что теперь, когда большие державы заключили перемирие, его поставки уже никому не нужны.
– Я понял ваш намек, Эдгар. Что-нибудь придумаем, ведь нам придется производить перевооружение.
Хабер довольно заулыбался. Он издалека чувствовал запах денег.
– Кстати, а где похоронен Колин Дзефирелли?
– Колин? Вы еще помните его? Как и положено человеку заслуженному, он лежит здесь в земле Дижанейро на кладбище ветеранов.
– Я бы хотел сходить на его могилу.
– Что ж, я составлю вам компанию, генерал. Если не возражаете, прогуляемся туда после обеда.
Ник не возражал, и после обеда они отправились за город в сопровождении большой охраны.
По городу промчался правительственный кортеж, однако Ламберт с компанией прибыли на место в неброском геликоптере.
Эдгар, как ни странно, быстро сориентировался среди десятков тысяч памятников и привел Ника к скромному обелиску.
– Я уже был здесь, – признался он. – Вы же знаете: нас связывали и ненависть, и сотрудничество… Как в жизни все напутано, – вздохнул Эдгар и покачал головой.
Потом они пошли обратно.
У выхода с кладбища генерала окликнул Бакстер:
– Тут к вам человек, сэр. Говорит, вы его знаете. Я проверил – при нем ничего нет.
Ламберт молча кивнул. Из-за спин пехотинцев-охранников шагнул немолодой, но все еще хорошо узнаваемый Колин Дзефирелли:
– Привет, Ник. Извини, что так вышло.
– Ничего, Колин, я ведь знаю, что вас хоронили неоднократно.
– Если бы не твое возвращение, я бы тоже не объявился… – Дзефирелли улыбнулся такой знакомой Нику улыбкой. – Подумать только, парень, ведь было время, когда я всерьез подумывал о том, чтобы избавиться от тебя…
– А теперь что же?
– Теперь я пришел проситься к тебе на работу. Найдется что-нибудь для старика Дзефирелли?
– Думаю, найдется, Колин. Успокаиваться нам еще рано…
