«Повелитель правоверных» был любезен и обходителен. Предложил кофе (я не отказался), поинтересовался здоровьем Эммануила. Последний вопрос меня рассмешил, но я сдержался.
— Прекрасно! По крайней мере пули его не берут.
— Удивительно!
— Самому пришлось наблюдать.
— Трудно в это поверить.
— А вы посмотрите за окно.
За окном, высоко в небе, висела Дварака.
Мулла не стал смотреть. Он прекрасно понял, что я имею в виду.
— И что обещает нам Эммануил, если мы сложим оружие?
Мулла Абу Талиб внимательно смотрел на меня. Наконец-то разговор приобрел серьезный оборот.
— Жизнь — сейчас и место в раю потом. Кроме того, если вы признаете Эммануила Махди, то сохраните все ваши завоевания, иначе режим будет сменен.
— Тот, кто был повелителем правоверных, вряд ли согласится на столь малое…
— Махди не может вам обещать сохранения титула. Но ведь это всего лишь титул…
Терпеть не могу эти восточные разговоры. Вокруг да около! Ну, да или нет? Мулла обещал подумать и «выработать концепцию».
Мы шли по ковровой дорожке к вертолету. Я не был доволен. Переговоры не привели ни к чему.
Позади звучал женский голос, слишком далеко, чтобы можно было разобрать слова. Выходя из дворца, я заметил, что дама в черном последовала за нами, где-то в конце делегации.
Филипп шел справа от меня, Марк — слева. Филипп рванулся влево, пытаясь столкнуть нас с дорожки, но не успел. Его тело обмякло, я подхватил его и почувствовал горячую влагу между пальцами. Только тогда я понял, что случилось. Оркестр резко замолк. Я не слышал выстрела. Меня поразила тишина.
Подоспел Марк.
— Он ранен?
Почему-то я был уверен, что убит.
— Ранен, — констатировал Марк.
— Разрешите, я врач.
Я с удивлением посмотрел на закутанную в черное женщину. Впрочем, даже муриды разрешают женщинам работать в медицине. Просто странно видеть врача в чадре.
Мы осторожно подняли Филиппа и погрузили в вертолет. Я больше не собирался здесь оставаться.
«Врач» сделала попытку погрузиться за нами. И тут в мозгах у меня прояснилось. Шпионка? Шахидка! И я отстранил ее.
— Я только врач, — произнесла она.
Альтернативы не было. Мне как-то не пришло в голову прихватить с собой врача.
— Марк, ты можешь ее как-нибудь проверить? — спросил я.
Марк отобрал у охранника металлоискатель и провел вдоль чадры. «Врач» стояла смирно. Марк покачал головой.
Я не доверял металлоискателям. Здесь бы собаку, натасканную на взрывчатку. Я был готов поверить во что угодно, вплоть до миниатюрной атомной бомбы, спрятанной под чадрой.
Филипп застонал.
— Отходит, кажется, — прошептал Марк.
Я переводил взгляд с Филиппа на женщину и с женщины на Филиппа. Я колебался.
— Да пусть лезет! — процедил Марк. — Где наша не пропадала!
Я молчал.
— Двараке ничего не грозит. Господь с нами. Помнишь Бургундию?
— А мы?
— Черт с нами!
Последнее, пожалуй, верно.
— Проходите, сударыня, — усмехнулся я.
И дама в черном прошмыгнула к Филлипу. Никаких медицинских инструментов я не заметил. Она просто положила руку ему на грудь. Он задышал ровнее. Мне бы удивиться как следует. Но мозги опять отключились.
— Ладно, стартуем.
И мы взмыли в воздух.
Мы подлетали к Двараке. И ничего не взорвалось. И Филипп был жив. Я уже думал, что мы его довезем, когда взрыв все-таки раздался. Я резко обернулся, опасаясь увидеть лужи крови и оторванные части тел. Но все были целы, только «врача» отбросило от Филлипа.
— Это ракета, — пояснил Марк. — Под нами. Не задело. Последний салют движения Муридан.
Но я смотрел на Филиппа. Он не дышал. Я встал, шагнул к нему и закрыл ему глаза.
— Прости, Филипп, второй раз ты меня спасаешь.
Потом перевел взгляд на женщину. Трудно судить о чувствах человека, лицо которого скрыто чадрой.
— Я ничего не могла сделать, — произнесла она. — Меня отбросило. Сожалею.
Я видел.
— Смотрите за ней в оба! — приказал я охране и вернулся к Марку.
Эммануил встретил нас сам на вертолетной площадке на крыше дворца. Мы вынесли тело Филиппа и положили к его ногам. Он опустился на колени. Я уже знал, что произойдет. Господь взял Филлипа за руку, и раны покойного начали затягиваться. Потом он вздрогнул и закашлялся. Открыл глаза.
— С возвращением, Филипп.
— Господи! — шепот, одними губами.
— Люди огня! — раздалось позади нас.
Я обернулся. Женщина в черном стояла совсем рядом, это был ее голос. Мне кажется, она смотрела на Господа во все глаза. Если бы не чадра!
— Аллах сотворил человека из звучащей глины и сотворил джиннов из чистого огня, — проговорила она.
Эммануил с любопытством смотрел на нее. По-моему, он что-то пытался вспомнить.
— Вы примете меня? — спросила она.
— Пожалуй, да. Пойдемте!
— Господи! Мы даже не знаем, кто она такая! — запротестовал Марк.
— Спокойно, Марк. Я знаю.
В тот же вечер мы получили официальное послание с извинениями муллы. Он клялся, что ни он, ни муриды не имеют никакого отношения к обстрелу послов. Есть силы более радикальные (куда уж?), а они приложат все усилия к поиску преступников.
Эммануил только усмехнулся:
— Охранять надо лучше.
И ограничил срок действия ультиматума тремя сутками.
Дварака начала медленно опускаться на Кабул, и я вспомнил об острове Лапуту.
А утром я смотрел по телевизору новости местного канала.
— Сегодня около полудня наша почетная гостья Аиша, бессмертная вдова пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!), прибывшая к нам два дня назад из Города Мира Мадинат-ас-Салям [98], была похищена неверными и увезена на летающий остров. В связи с этим мулла Мухаммед Абу Талиб объявляет джихад Эммануилу, выдающему себя за Махди, и его людям.
Дварака пошла быстрее.
События тоже продолжали развиваться. В полдень Господь объявил о том, что берет Аишу в жены. Свадебные торжества должны были состояться после рамазана в городе Мадинат-ас-Салям, то бишь в Багдаде.
Местные СМИ обвинили Эммануила в том, что он взял Аишу силой.
Дварака опускалась. Вид был как с третьего уровня Эйфеле вой башни.
Эммануил вызвал меня к себе. Я думал, что речь пойдет об Аише. Признаться, я был немало заинтригован.
Пророк Мухаммад умер 31 год назад (правда, мусульмане утверждали, что был взят живым на небо). После себя он оставил двух женщин, двух вдов, пользующихся наибольшим авторитетом в исламском мире: любимую жену Аишу и дочь Фатиму. И эти дамы, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Обе, несмотря на почет, оставались женщинами, практически бесправными в условиях жесткого патриархата. Обе искали мужчину, на которого можно опереться. Аиша нашла. Этот брак был, несомненно, выгоден и для Эммануила. Так он надеялся завоевать сердца мусульман.
