«Люди огня…» О людях, сотворенных из пламени, я читал в запрещенной книге Жерара де Нерваля «История о Царице Утра и Сулаймане, повелителе духов». Хирам, строитель иерусалимского храма, якобы был из них. Вещь богоборческая, недаром запрещена. Царь Соломон, верный Богу, там мелок, туп и неприятен. И, судя по всему, замешан в убийстве Хирама.
Что имела в виду Аиша? Я надеялся на разъяснения.
Мои ожидания не оправдались.
Господь пил чай на крыше Дома Собраний. Предложил мне сесть.
— Я хочу познакомить тебя с одним человеком. Он пуштун. Поэтому несколько советов…
Дварака здорово опустилась за это время. Облака плыли высоко над нами, подсвеченные лучами заходящего солнца. Вокруг всплывали невысокие горы. Я подумал, что с тех гор Дварака элементарно простреливается.
— Не попадут, — успокоил Эммануил. — Я хочу познакомить тебя с одним местным принцем. Его зовут Дауд. Точнее — Мухаммад Дауд-хан. Он племянник свергнутого короля. Возможно, он будет долго рассказывать о своей семье, кичиться предками и связями. Ты не удивляйся, у них так принято. Это приглашение к тому, чтобы ты тоже рассказал что-нибудь адекватное. Есть что ответить?
Честно говоря, в моей семье не было ничего особенного. Более того, я был в ней самым успешным. А самой крутой связью была моя связь с тем, кто со мной сейчас разговаривал.
— Моя семья — вы и апостолы.
— Угу. Не вздумай только это ему сказать. Не поймет. Лучше придумай что-нибудь. Ну например, что ты из древнего боярского рода. Или из царского. Дальний потомок какого-нибудь царя.
— Разве что царя Соломона. По линии двоюродной бабушки.
— А неплохая идея! Значит, Сулеймана ибн Дауда. Замечательно! Главное, не проверить. Это точно.
Кроме того, он может навязчиво и перманентно расхваливать свою религию. Не спорь. Воспринимай как бесплатные консультации по местной культуре. Кстати, это одна из причин того, почему я вас знакомлю. В общем, слушай, запоминай, но ислама не принимай, — он улыбнулся. — Только не вздумай ляпнуть, что это я тебе не велю. Скажи лучше, что у тебя, например, очень верующая матушка, христианка, и это ее огорчит.
Я хмыкнул.
Эммануил посмотрел на темнеющие облака, потом на часы.
— Опаздывает, да, еще. Они здесь «часов не наблюдают». Живут вместе с потоком времени. Так что не обижайся. Я, видишь, жду смиренно.
Очередной чай допить не успели — раздалась канонада.
Снаряды разрывались где-то по сторонам и под нами. Эффект от этого был еще меньше, чем два дня назад. Судя по всему, траектории снарядов отклонялись к земле, словно прижатые невидимой гигантской рукой.
Палили недолго. Минут десять.
— Я же говорил, что не попадут, — улыбнулся Господь.
— А почему они прекратили?
— Потому что разбомбили полгорода.
Этот самый Дауд появился еще через полчаса и даже не подумал извиниться.
Одет по-европейски, однако бородат. Вежливо улыбается.
— Мухаммад Дауд-хан, — представил Эммануил. — Петр Болотов.
В тот же вечер Дауд пригласил меня к себе.
Он занимал на Двараке дворец. Небольшой, с внутренним двориком, розарием и мраморными фонтанчиками, арками и росписями, как в мечети, и компьютером у окна. Над компьютером — акварель с улочками Монмартра.
— Бывали? — спросил хозяин по-французски.
— Приходилось, — ответил я на пушту.
— Я учился в Сорбонне, — пояснил принц. — Кстати, мой дядя тоже. Он был прекрасным правителем, но сами понимаете, как трудно реформатору. Ему удавалось подавлять правые выступления, но левые военные совершили переворот. Теперь правление моего дяди называют золотым веком Афганистана. А моя матушка происходит из древнейшей пуштунской династии Дуррани. По прямой линии от основателя афганского государства Ахмед-шаха, коронованного знаменитым суфием Сабир-шахом и оставившего после себя державу, доходившую на востоке до Ганга, на западе — до Каспийского моря, а на юге — до океана. Мой отец состоит в родстве с Сефевидской династией и является потомком самого шаха Исмаила, царя-суфия, мистика и поэта, а по другой линии его род восходит к Дост-Мухаммеду, основавшему Баракзайскую династию…
Я слушал вполуха и рассматривал акварель. Картина не из дорогих. Не иначе куплена на Тертре [99].
Большинство упомянутых Даудом имен мне ровно ничего не говорило. Но все равно ответить было нечего. У меня в роду не было даже министров. Ни одного, хотя бы завалящего. Ну там путей сообщения, например. Глухо!
Зато связи куда круче. Подумаешь, какая-то мелкая иранская династия! Я стоял рядом с Господом, когда мы завоевывали Москву. Я шел через огонь в Китае. Я управлял Японией. Я вместе с ним ступил на Двараку.
— Я стоял рядом с Махди в Государственной Думе России, когда мы брали Москву, — сказал я.
Дауд посмотрел на меня с уважением, даже как-то заискивающе.
— Моя двоюродная сестра по отцу Фатима замужем за эмиром Омана, — сказал принц.
— Я стоял рядом с Махди, когда императоры преклоняли перед ним колени.
— Мой троюродный брат Али женат на дочери Румского султана.
— Я управлял Японией в качестве наместника Махди. Знаком и с императором, правда, не очень близко.
— Мой дядя был дружен с самим Джами, основателем ордена Накшбандийя.
Опять суфий? Или поэт? Чтут они тут поэтов.
Дауд явно не был удовлетворен. Он ждал от меня чего-то еще. «Ты понятно, — говорил его взгляд. — А как же семья? Чем она знаменита?» Я привык ценить человека за его собственные достижения. Европейский взгляд. Здесь не так. Семья важнее.
— Да, в моей семье есть легенда о нашем происхождении от царя Соломона, сына Давидова.
Не хотелось уж слишком нагло врать. Но принц пришел в восторг.
— Сулеймана ибн Дауда! Так мы почти родственники! Афганцы ведут свое происхождение от древних евреев. Мы потомки десяти колен израилевых, переселенных персидскими царями на восточную окраину Ирана.
Вот это да! Не ожидал. Впрочем, легенда, конечно. Все восточные народы ведут свое происхождение либо от евреев, либо от Александра Македонского.
Я внимательно посмотрел на моего нового друга, который с чувством жал мне руку и норовил обнять.
Красив. Орлиный нос, черные вьющиеся волосы, голубые глаза чуть навыкате. Его внешность заставляла верить в легенду. Бред, конечно. Но антропологический тип!
Он пригласил меня к столу. Ухаживал очень трогательно. Был само гостеприимство. Еду подавали двое слуг.
Передо мной поставили целого барашка. Я несколько опешил, барашка, однако, отведал. Весь не влез. Хозяин был разочарован.
