Толика ждать не стали. В бывший Институт удалось попасть, выломав дверь в баню.
Какого черта они тут все позапирали? Буквально все двери, даже двустворчатые проходные в коридоре. Батя высаживал их мощным ударом ноги. Зато видно, что мародеров здесь еще не было. Да и что здесь брать-то? Удар! — грохот разлетающихся филенок, звон стекла, если дверь застекленная — и мы пару минут прислушиваемся, нет ли какого движения. Потом идем дальше.
Здание мы предварительно обошли-осмотрели — ну не было «следов проникновения», — все пыльное, в мусоре, двери заперты.
Наконец вышли в собственно бассейн. Он был, как мы и ожидали, пуст. Пуст и пылен. Кое-где валялись стекла из нескольких выбитых окон, но, в целом, он не очень пострадал. Можно сказать даже совсем не пострадал.
Батя спргынул вниз и выкинул дохлую крысу.
— Ну что. Теперь надо найти как он заполняется… Это самое главное.
Все же мы разобрались, ползая впотьмах в подвале, в этих задвижках. Батя что-то крутил — и время от времени посылал меня смотреть, не пошла ли вода.
— По идее — должна… — бурчал он, — Если у нас на втором этаже есть вода — то и здесь должна, тем более что бассейн ниже уровня нашего первого этажа… Так что хотя бы самотеком…
Время было подходящим — по часам сейчас должны были дать воду. Я сбегал в душевую и открыл один из кранов — ага!.. В трубах забурчало. Я сбегал и сообщил это бате. Вернулся. Из крана тонкой струйкой шла бурого цвета вода. Ураа!!! — Я опять побежал в подвал сообщить это бате.
— Это хорошо. Это очень хорошо, Серый! Потому что даже если мы здесь не разберемся с задвижками, — мы просто-напросто из душевой бросим шланги в бассейн, и все!
Батя спрыгнул в бассейн и добавочно закрыл сливные решетки кусками полиэтилена, чтобы вода не уходила даже если не держат задвижки на слив.
На следующее утро мы обнаружили, что в бассейне по щиколотку воды. Мы были довольны как слоны на водопое! Теперь все зависело от того, будут ли воду давать еще достаточно долго, чтобы успел набраться весь бассейн. В бане мы так же открыли задвижки и краны для набора больших ванн, или маленьких бассейнов, — пусть будет; чем больше, тем лучше!
Батя тут же озаботился тем, чтобы сделать наше водохранилище недоступным для «других посетителей». Баню мы просто-напросто заперли. А бассейн… Пока, сказал батя, лучшая защита для воды — то, что никто не знает, что она здесь есть. Со временем мы проведем сюда сигнализацию и заминируем входы. Вода в городе — это ценность! И нашей водой будем пользоваться только мы и те, кому мы разрешим это делать.
Пока Толик шнырял по своим делам, что-то вынюхивая и высматривая в городе, нам еще раз пришлось заняться магазином под домом. С проспекта, с фасада Башни он был накрепко заперт, — решетки и все такое. Во время стрельбы на проспекте частично побило витринные окна — но только одно стекло из двух; нигде полностью, навылет, стекла не вынесло. Вход со двора тоже был за крепкой решеткой и замками. А вот эдакие наклонные люки, в которые по обитым оцинковкой наклонным настилам спускали продукты прямо в подвальный склад, — они были взломаны еще во время установления Новой Администрации, когда все жители Башни, ожидая не то бомбежки, не то вообще атомного удара, прятались по подвалам. Батя же и взломал один люк. Но оказалосьечто и в другом отсеке подвала тоже прятались жильцы. С тех пор он стоял практически открытый, лишь с притворенными деревянными, окрашенными облупившейся местами серой краской створками. Наверно именно потому, что он был открытый, никто туда особенно и не пытался залезть — нечего там было искать. Все ценное и съестное мы уже перетащили на этажи, включая старые-престарые коробки с крупой и ящики с мятыми жестяными банками овощных консервов. Что нам было уж вообще лень тащить на этажи, — например, целые поддоны с трехлитровиками томатной пасты и неслабые запасы газводы в пластиковых литровиках и полторашках, минералку и энергетики, мы просто стащили в один из отсеков подвала и замаскировали туда вход всяким хламом, которым обрастает с годами любое человеческое обиталище. Прикрыли вход в подвал решетчатыми створками и закрыли на ключ. Но батя все же переживал, что вход в подвал ничем толком не защищен, и туда могут пролезть бомжи.
Тащить опять какую-нибудь решетку и устанавливать ее на вход что-то не хотелось… Успокаивали себя тем, что в брошенном городе бомжам и так есть чем поживиться, чем лезть в пустой по определению подвал-склад продуктового магазина.
Но однажды рано утром позвонила Ивановна, и, волнуясь, сообщила, что под домом кучкуются какие-то люди.
Сон как рукой сняло. Спросонья показалось, что это непременно повторное нападение той самой банды гопников, с целью отомстить за своих товарищей. Сразу как-то и не сообразили, что у гопников по определению товарищей нет, что нагадить они могут легко, убить или поизмываться — еще легче, а вот целенаправленно кого-то выслеживать и мстить, да еще штурмовать дом, где их так нехило покрошили, — это вряд ли.
Мы, торопливо одевшись, прокрались к окнам.
— Что там?? Кто звонил? Что случилось?? — с круглыми от испуга глазами и кучей вопросов появилась, кутаясь в халат, из своей комнаты мама. Она, естественно, предполагала самое худшее — очередной штурм с убийствами, экстренную эвакуацию, бомбежку, арест и расстрел всех за наши «грехи».
— А как думаешь, кто мог звонить? — язвительно ответил батя, — Их ЖэКэХа звонили, спрашивали, почему квартплату не вносим своевременно!..
— Какую квартплату?? — но батя только махнул рукой.
— Серж! Где Толян?
— А я откуда знаю? Я думал он с тобой.
— Метнись к нему.
Я выскочил в подъезд, взлетел на этаж, и затарабанил в дверь квартиры, где жил Толик. Тишина. Открыл электрощиток и нащупал ключ, — ага, значит он не дома… Где он может быть в такую рань? А, тоже мне, тут особой дедукции не надо, — я бегом спустился на первый этаж, прошел через подъездную дверь в соседний подъезд и добежал до квартиры Элеоноры. Затарабанил в нее кулаками. О, черт, до чего массивная — не слышно ведь нифига! Достал нож и затарабанил стальной рукояткой. Через минуту дверь на цепочку открыл заспанный всклокоченный Толик. Он был в одних трусах и с наганом в руке.
— Крыс, чо ломишься??
— Толян, скорей, там бабка звонила, какие-то люди у дома кучкуются!
— О, дьявол! — дверь захлопнулась, лязгнула цепочка, и опять отворилась, — Заходи, я сейчас!
Он метнулся в комнату, поднимая свои разбросанные шмотки с пола.
Я просунулся за ним. Заглянул в спальню. На широкой кровати среди скомканных простыней таращила глаза непроснувшаяся еще Элеонора, слегка лишь прикрытая простынкой.
