– Айя? – дрожащий писк в спину. Она оборачивается, зашипев – позади нее один из этих уродов. От него пахнет страхом. Страхом, Мясом и Кровью. Она чувствует сводящую ее с ума боль в животе. Боль во всем теле. Боль вокруг нее. Она бросается на урода и рвет его зубами, рвет, слыша его злобное верещание. Она кусает эту тварь раз за разом, пока та не перестает трепыхаться. Она видит кровь, бьющую фонтаном из надорванной вены. И она подставляет под него раскрытый рот. Всасывается в шею. Пьет эту кровь, чувствуя как боль в животе сворачивается в клубок. Как проходит совсем. Она встает и смотрит на Него. Он смотрит на нее со стены. Она шипит на Него, срывает Его со стены и рвет на части, пуская кровавые пузыри в углах рта. Он совсем не тот, кого она искала. Она быстро возвращается к следу Саши, идет по нему. Теряя и находя снова. Ей нужен Саша. Она чувствует его присутствие: в прошлом он уже был здесь, шел по этому асфальту. Она не сошла с ума. Она точно найдет его. Она знает куда идти. Она чувствует, как ее начинает направлять магнитный полюс Земли. Она бежит со всех ног, и тьма мчится ей навстречу. Она ищет его, блуждая среди декораций, среди декораций, имитирующих декорации декораций, и видит Ее.
И Она прекрасна. Она парит над всем этим миром, глядя в самое сердце его – этого мира. И в сердце каждого знающего об этом мире. И весь мир вращается вокруг Нее. Она – Мать-Комета, принесшая их в этот мир в своем чреве сквозь миллионы световых лет. Отдавшая свою жизнь ради них. Она протягивает руки, улыбаясь потаенной улыбкой, пытаясь обнять всех своих детенышей. Пытаясь обнять свою голую и босую дочь, пришедшую сюда из ночи. И голая, босая дочь становится на цыпочки, тянется изо всех сил к Ней. И откуда-то из этой ночи выходит Он. Саша. Она идет ему навстречу. И Он идет навстречу ей. Они тянут друг к другу руки. Они все обнимутся сейчас: Мать-Комета, и Саша, и она сама, наконец-то понявшая все. Она прижимается к нему всем телом. А он почему-то не держит крепко ее за плечи. Не гладит ее по спине. Она открывает глаза. Она не может понять, что случилось. Она смотрит на Него и понимает, что у него нет головы. Нет головы. Она смотрит на
– Алиса! – мерзкий кашель в спину. Эти мерзкие звуки их голосов. От них в ней закипает бешенство и острая боль внутри. Там, где когда-то был живот.
Она оборачивается.
Большая мерзкая тварь, вырвавшаяся из кошмаров, стоит с ненавистью, пуча свои паучьи глаза на нее.
– Алиса! – прогавкивает тварь своей мерзкой пастью. Она чувствует, как выпадает из ее рук Саша. Как он выскальзывает из ее объятий. Она уже все поняла. Она расцарапывает свое лицо. Она воет в небо. Она оборачивается к твари. Она тянет руки к уродливой голове. Она разорвет эту голову пополам и высосет этот тухлый мозг. Она убьетубьетубьет!!!
Она видит, как тварь протягивает свою мерзкую лапу, в которой зажата машинка для убийства начиненная смертью. Она отталкивается от земли и взлетает выше звезд. Она не боится смерти. Она смотрит, как пуля летит к ней со скоростью окурка, брошенного с восьмого этажа. И она летит навстречу пуле, зная что
Сначала вернулся слух.
Звон разбитого стекла.
Потом зрение.
Из-за ряда игровых автоматов с надписью «Морской Бой» выкатилось шипящее цилиндрическое тело. Кровник моргал, глядя на Шама, трясущего его за плечо, стучащего по шлему костяшками правой руки.
– Эй! Быстрее! Вставай!! – громким шепотом. – Быстро надо!!!
Дым стремительно заполнял помещение. Еще звон битого стекла. Крики.
– Эй! – голос откуда-то со стороны баллонов. – Шам?! Ты здесь?!
Кровник хотел сказать «заткнись», но Шам опередил его.
– Да! – крикнул он. – А кто это?
– БАХ!!!
Пуля попала в холодильник. Шам упал на пол.
– Ох ты епт!!! – воскликнул он. Кровник, уже лежащий на полу, смотрел в его сторону: Шам держался за голову.
Дымовая шашка. Это дымовая шашка. Она уже скрылась в клубах плотного белого дыма. Нитро закашляла. Слезы лились из ее больших голубых глаз:
– Гроб! – прорыдала она. – Припер с собой этот гроб для бедной Полкошки! Гад!..
Кровник увидел, как она, пригнувшись, потянулась и сдернула со стола чемодан. Схватилась за провод и подтащила за него к себе картонную коробку. Она выхватила из нее маленькое пушистое тельце и приложила к своим губам. Слезы катились по ее щекам сплошным потоком.
– Бедная!! Бедная Полкошки!!! – Нитро рыдала. – Прости!!! Прости меня!!!
– Заткнись!.. – прошипел Шам: он пытался помочь Кровнику встать.
– Эй! – тот же голос откуда-то с той же стороны. – Ты! Шизоид!.. Кровник! Ты здесь?!
Шам замер и посмотрел на него.
– Константин, который Кровник, ты здесь?? – это белобрысый. Они с Шамом узнали его голос одновременно.
– Я щаз полдороги все думал, откуда я тебя знаю!!! – кричит белобрысый. – Потом просто быж!!! в башке! епт!!! А фамилия как этого мудака? А фамилия его Кровник! Со вчерашнего дня какого-то мудака по фамилии Кровник ищут! Выходи сюда! Без всякой херни! Давай!..
Шам замахал Нитро обеими руками, и когда она, наконец, перевела взгляд на него, показал ей быстро несколько раз куда-то в сторону мотороллера, который уже было почти не различить в сизом мареве: ангар, несмотря на свои внушительные размеры, медленно но верно заполнялся дымом.
Зареванная Нитро, всхлипнув, кивнула, аккуратно уложила в черный чемоданчик пушистый серый комочек, а рядом с ним – коричневую палку, похожую на обезьянью сушеную лапку. Она вытерла слезы, выдернула все шнуры, захлопнула черный «дипломат» и вопросительно уставилась на Шама.
Шам, приложивший к лицу носовой платок, пытался помочь Кровнику стащить с головы «подшлемник». Кровника стошнило желтоватой жижей.
Шам скривился и дернул несколько раз за руку: пошли!
– Кровник! – крикнул белобрысый. – Ты где?! Ничего тебе не сделаю! Обещаю! За живого за тебя больше денег дают!
Кровник заскрипел зубами и зажмурился: дым начал выедать зрение.
– Бегом! – громким шепотом Шам. – За Нитро! Не отставай!
Кашляя, стараясь не высовываться над столешницами, они поковыляли на полусогнутых за Нитро.
– Эй! – голос им в спину. – Они убегают! Антон Леонидович!!! Я слышу!
– Где???
– Там!!! В ту сторону побежали!!!
Выстрел. Еще один.
Кровник сквозь темные круги перед глазами понял, что стреляют мимо. Пули чиркнули по стене, метрах в двадцати за спиной.
– Бегом… – просипел Кровник.
