– Йес! – говорит она.
Забивает весь трафарет тонким слоем, стараясь не оставлять темных пятен, и снимает скрепки. Убирает лист с дырками букв.
– Класс! – говорит она.
Получилось: четыре большие, белые, пахнущие зубной пастой «Поморин» буквы «КИНО» на черной ткани. На один раз конечно, но какой крутяк! Все! Светка и Кэт упадут от зависти! Теперь главное, чтобы высохло правильно.
Она перематывает кассету на начало:
– Белый снег!!!
– Серый лед!!!
День тянется, как резина.
– Аля! – мама стучит в дверь, – телефон!
Она бежит по коридору в прихожую.
– Алле!
– Хай Элис!
– Хай!
– Ты офигеешь!
Свиридова. С ней Элис вместе ходит на плавание и часами болтает по телефону. Свиридова дура, любит «Депеш Мод». Элис любит ее позлить, говоря, что депешисты – гомики.
– Пока, Элис!
– Бай!
Она бежит по коридору обратно в свою комнату.
– Белый снег!!!
– Серый лед!!!
Она бредет на кухню и лезет в холодильник. Вставляет в видак затертую до дыр видеокассету с «Иглой» и, держа в одной руке стакан молока, а в другой печенье, в который уже раз смотрит, как Витя ходит по дну Аральского моря, влезает на ржавые корабли и смотрит вдаль. А потом, в тысячный раз Элис давится слезами, глядя на Цоя, в которого сунули нож. На то, как он уходит по заснеженной аллее под прекраснейшую музыку на свете – музыку группы «КИНО». И когда идут финальные титры, она улыбается своим мокрым лицом: как хорошо, что на самом деле Цой жив! И она идет сегодня на его концерт! Она вытирает лицо, ладошками стирая минутное киногоре с лица, и выглядывает в окно.
Солнце висит над горизонтом, касается своим нижним краем соседских крыш.
Она видит, как тени домов выползли на середину двора и поглотили песочницу и часть лавочек. Она смотрит на часы, и сердце ее радостно колотится – до концерта всего три часа!
Какое счастье что кинотеатр, в котором сегодня будет играть «КИНО», совсем по соседству, и какое счастье, что папа с дядей Леней в командировке – будь он дома, не отпустил бы даже в соседний двор после восьми вечера. Папы вообще никогда совсем не понимают четырнадцатилетних девочек.
Она бежит в душ и стоит, зажмурившись, под струей горячей воды. Тщательно вытирается полотенцем, внимательно рассматривая чуть разбухшую грудь: сиськи растут уже полгода, и это радует ее неимоверно.
Она сушит голову барахлящим феном, с еще большим остервенением начесывая свои волосы перед зеркалом. Чуть выдвигает нижнюю челюсть и смотрит пронзительно на себя:
– Ма, я на Цоя похожа?
– На бабушку ты свою похожа, дуреха!
«А лучше б на Цоя!» – думает она про себя.
Потом сидит, притихшая, вместе с мамой на кухне, аккуратно прожевывая макароны с сыром и послушно прихлебывая чай из кружки в горошек. Незаметно щупает кончиками пальцев белые буквы на своей груди: высохло как надо, и смотрится просто атас! Мама как бы невзначай уже в который раз спрашивает, с кем Алиса идет на концерт. Она подробно и спокойно рассказывает и о том, во сколько закончится концерт, с кем ей по пути обратно, и как она будет идти домой, когда останется одна – ни в коем случае не через дворы, по освещенным тротуарам. Она самая послушная дочь в мире – не хватало, чтобы мама в последний момент передумала. Элис вдруг понимает, что мама тоже волнуется – она первый раз отпускает дочь одну куда-то. Они допивают вместе чай, и Элис на дорожку забегает в туалет.
– Будь умницей, – говорит мама, закрывая за ней дверь.
Она выбегает в весенний вечер, хлопнув дверью подъезда, в новеньких белых кроссовках.
Светка и Кэт, в черных джинсах и обрезанных перчатках, ждут у метро. Их налакированные начесы не менее фееричны. Они ахнули при виде футболки.
Элис краснела гордо в вечернем сумраке.
И они пошли на концерт. Они стояли в очереди за билетами со взрослыми парнями, и те пили пиво и водку прямо из бутылок, курили анашу и матерились.
Элис и девчонки с восторгом смотрят по сторонам. Их вместе со всеми обыскали на входе милиционеры, и от этого их сердца застучали еще быстрее. А потом погас свет, и они завизжали, потому что на сцену в луч прожектора вышел Цой и запел «Мы ждем перемен!». Они визжали непрерывно первые три песни, и только потом поняли, что охрипли. Напрочь сорвали глотки, но подпевали вместе со всем залом каждое слово каждой песни. Они жгли вместе со всеми зажигалки на «Группе крови».
– Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
Элис смотрела на Цоя, и слезы непрерывно катились у нее из глаз: как все-таки хорошо, что он жив! Как это хорошо!
– Группа крови – на рукаве,
Мой порядковый номер – на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
А потом она случайно повернула голову – и увидела Сашу. Саша учился на год старше и ужасно нравился Элис. Но потом семья его куда-то переехала. Потому что Саша в школу уже давно не ходил.
Элис смотрела на него во все глаза: он стоял в беснующейся толпе и смотрел на сцену. Софиты мягко освещали его черты лица. И он был таким красивым. И тут концерт закончился, и включили свет. И она поняла, что потеряла Катьку и Светку. И что толпа тащит ее к выходу. Она попыталась сдвинуться и поняла, что это бесполезно – ее просто несло, как льдинку по горному ручью. Завертела головой, собираясь кричать их имена, и мельком, напоследок метнула осторожный взгляд через плечо на Сашу.
Он стоял на том же месте и смотрел на Элис.
У нее обмерло все внутри: он подмигнул ей? Ей не показалось???
И еще поняла: людской поток нес ее в Сашину сторону. Он стоял у колонны, и людская река обтекала его, как скалу. Три метра до него, два, метр. Он смотрит на нее? Или за нее? Она поняла, что выглядит глупо, пытаясь заглянуть себе за спину.
– Привет, – сказал он.
У нее остановилось сердце.
– Привет, – сказала она.
Он протянул руку и выхватил ее из толпы на свой крохотный островок у подножия толстой колонны, уходящей под купол зала.
Она не знала, о чем с ним говорить. Но спросила у него, как дела. Он спросил про то, почему она одна. Она соврала про то, что родители отпускают ее на концерты одну. Он предложил проводить ее домой. Ей очень хотелось, чтобы он проводил ее домой. И они пошли домой. Они шли через дворы и разговаривали о группе КИНО, и ей очень хотелось, чтобы, проводив ее, он попробовал бы ее поцеловать. Она никогда еще не целовалась с мальчиком, и ей казалось, что в такой волшебный вечер это и должно было случиться в первый раз. Она много знала о поцелуях в теории. Кэт расписала в красках и продемонстрировала прямо на ней двадцать видов разных поцелуев, которым ее научили двоюродные братья Светки.
