Побратимы молчали, окружив двух Волков. Вечность длился поединок взглядов.
– Я не смогу тебя убить, Арох, – в конце концов ответил Волк.
Волчонок поставил кружку обратно на стол и с внезапной злостью сказал:
– Я бы сам себе глотку уже перерезал, если бы это имело хоть какой-то смысл! Помнишь момент слияния? Ты меч в руках держал, а я порезался. – Волчонок продемонстрировал свежие рубцы на ладони. – Оружие должна держать твоя рука, Арох.
– Нет, – качнул головой Волк.
– Слабак, – ощерился Волчонок. – Не обрекай меня на это! Я же существую, а не живу! И ты тоже, слышишь, Волк, хоть раз прислушайся к самому себе! Ведь я – это ты. Не обрекай меня на никчемную проклятую жизнь. Не обрекай себя на смерть!
– Хватит. – Альтис, шагнув меж двух Волков, жестко пресек дальнейший бессмысленный спор. – Арох, иди наверх, ты устал. А ты, младший, марш на улицу – проветриться.
Оба Волка взглянули на Пламенного почти с ненавистью, но тем не менее подчинились.
– Боги, мать вашу! Кретины с придурками… Все! Поголовно, – мрачно сообщил демон, выходя вслед за пленником тела эльфийского подростка.
Стримбор с Алиной переглянулись, поняли друг друга без слов, уселись на высокие табуреты у барной стойки. Трактирщик преподнес им два кубка. Алина подкинула в воздухе монету. Поймав ее, Рубай отодвинул деньги обратно к руке девушки.
– За счет заведения, – решительно сказал он. – Лучшее…
– Деньги для нас не проблема, – отмахнулась Алина и оборвала себя на полуслове, посмотрев на человека внимательно. В нормальном состоянии она просто убила бы этого смертного без разговоров. Но «Грёза» снесла в ее сознании какой-то заслон. Поэтому, вместо того чтобы достать клинок, она сказала медленно: – Ты поклонялся ему, человек. А я любила. Для тебя он был владыка морей Траэллита. А для меня – Трэн наглый Змей, который удирал, как мальчишка, когда я подходила к нему с гребешком. Для тебя он был самым почитаемым богом, когда-то подарившим свое благословение. А для меня – любимым, с которым мы танцевали под музыку дождя и собирались плыть на Велимор. А для него, – кивок в сторону сгорбившегося Стримбора, – Трэн был родным братом, с которым нога в ногу пройдено пять тысяч лет. Неужели ты действительно считаешь, что его смерть для нас ничего не значит? Неужели, смертный, ты действительно счел, что можешь страдать сильнее нас?!
– Линка… – Стримбор накрыл своей ладонью ее лежащую на столе руку. И только тогда девушка почувствовала, что ее рука гораздо горячее, чем должна быть. – Остынь.
Она убрала ладонь со стола и с некоторой оторопью уставилась на обугленный след.
– П-простите… богиня… – заикаясь, выдавил бледный, как мука, мужчина, обливаясь потом.
Девушка усмехнулась. Почему-то от этого захотелось бежать без оглядки как можно дальше. Рубай, мужик не робкого десятка, понял, что теперь ему всегда будет сниться в кошмарах эта жуткая усмешка на бледном и красивом лице.
– Глупец. Это какая-то отличительная человеческая черта – не понимать! – Алина подняла кубок. – Легкой смерти нам, Стрим, бог-ветер.
– Легкой смерти, Лина, богиня-огонь, – поднял кубок Ветер. – И успеха в мести.
– Мы убьем их всех. Если не мы, то Альтис. Не сомневайся.
Никто не увидел спрятавшегося, как провинившийся паж, за лестницей императора. Тигран подслушивал и чувствовал себя при этом не слишком уютно. А услышанное напрочь выбило его из колеи. Он, он один, никчемный потомок величайшего предка, виновен! Виновен в смерти стольких бессмертных, что это никак не укладывается в голове.
Беловолосый подросток увлеченно пинал стену конюшни.
– Не старайся, не проломишь, – сообщил голос за спиной.
Арох остановился на мгновение, стукнул еще раз со всей силы и только тогда отозвался:
– Тебя я пинать не могу. Хоть стену…
Демон помедлил и спросил:
– Как долго ты еще… пробудешь в сознании?
– Насколько хватит воли, – ответил Волчонок, оборачиваясь.
Волчонок… или Волк? Сощурившись, демон некоторое время разглядывал подростка. Сунул руку в один из боковых карманов своих военных штанов, увлеченно там покопался и выудил сверток красного шелка, бросил эльфу. Тот поймал на лету.
– Это поможет тебе предотвратить изменение.
Паренек развернул материю и не удержался от нецензурного восклицания, с чувством произнесенного на нимадоргском, потому что в серебряном не существовало такого ругательства, которое бы объединяло в одном слове отношение к происходящему, к количеству, к качеству и к предстоящим действиям. Причем ко всему – разное. Демон кивнул своим мыслям и направился прочь – здесь он больше не нужен.
– Спасибо, Ал, – сказал Волчонок в спину демону.
– Не за что, – ответил Альтис, не оборачиваясь. Ему страшно хотелось остаться одному. А еще – спать. И поесть нормально хоть раз за два дня. Еще почему-то то и дело хотелось смеяться. Но те немногие, кто слышал этот смех, предпочитали убраться подальше, не встречаясь с его обладателем.
Пламенный вернулся на постоялый двор к обеду. Где он был до того, не мог сказать даже сам демон. Внизу сидели младшие Пламенные с Волчонком и Кари.
– Малы́е! – радостно усмехнулся демон. – Ну-ка, марш собирать остальной отряд!
Подростки тут же оказались на ногах и разбежались в разные стороны – наверх и на улицу. Осталась на месте только девочка. Та поднялась медленно, пошла навстречу демону, остановилась напротив него в двух шагах, несмело вскинула голову.
– Учитель… – Так много было в этом слове, голосе, дрожащих в уголках глаз слезах…
– Все идет как должно, девочка моя, – сказал Альтис уверенно. – Мы должны были умереть. И мы все это сделаем. Ты не виновата.
Две слезинки все-таки скатились по ее щекам. Она сердито вытерла их и сдавленно сказала:
– Я буду сильной. Обещаю.
– Хорошая девочка, – улыбнулся демон.
Через несколько минут весь отряд собрался под крышей трактира. Альтис допил светлое пиво из кружки, которую до того подала ему служанка, и оглядел собравшихся.
– Пришли в себя, смертнички? – раскатился под потолком голос. – Тогда по коням – и в путь! Четверть часа на сборы.
– Мы готовы, – ответила Алина. Бессмертные дружно это подтвердили и прошли к Альтису коротать время, пока соберутся остальные.
– Командор…
Альтис обернулся, взглянул на императора. Внизу находились только боги и Тигран со своими двумя спутниками, ставшими почти тенями, – Нангератом и Аллодисом. В этот раз, правда, теней было три. Третьей выступил несостоявшийся утопленник по прозвищу Славен.
