И ввел фамилию и имя:
«Демченко Сергей».
И ввод.
Вот так. Так гораздо лучше.
Парню пока знать не надо. А мне спокойней.
Уф… Еще одна опора поставлена.
Демченко Сергей, свидетель постапокалипсиса, летописец метаний и свершений
Еще никогда никто из нас не видел такого Сотникова.
Вполне может быть, что подобный образ сопровождал Главного в первые наши часы на Земле-5, до Первого Собрания и на нем, – но не вспомнить лиц: не до них тогда было. Я даже не помню, кто кроме моих ребят рядом стоял.
И столь расширенное совещание в «зал-кабинете» шефа на моей памяти собрано впервые. Это, знаете ли, уже не совещание, это вполне репрезентативный срез всего анклава, цельный и полный. Присутствуют не только начальники всех служб и главы поселений; ставшее вдруг тесным, просторное до сего времени помещение наполнено главными и просто специалистами, уникальными мастерами и всеми частниками. Шумно, нервно и душно. Притащили все стулья, отовсюду выгребли, откуда только можно, – зря, как выяснилось. Долго мы там не засиделись.
Главный встал, обхватил руками торец столешницы.
Поднял руку, требуя тишины.
Внимательно осмотрел всех присутствующих, еле заметно пошевелил губами, считая в уме и выискивая, кого все-таки тут нет, и с какой-то непостижимой тихой громкостью, медленно, как бы про себя, произнес:
– Ну вот. Приплыли мы, товарищи. Остановка номер один.
Я прямо почувствовал, как замерли сердца.
– Канал закрыли. На двенадцать дней. Пока. Причина… Сейчас зачитаю, слушайте:
«Глобальное воздействие.
Блокирование канала поставки, срок 12 дней.
Нерациональная милитаризация – 4 кластера.
Нерациональная пассивность – 7 кластеров».
Кто-то чихнул.
С приглушенным стуком упал чей-то стул.
Сотников развернул и положил бумагу на стол, тщательно разгладил.
– Ну мы-то с таким запасом патронов – как в Брестской крепости, сами знаете, куда попали… в число каких таких «отличившихся». Взрывчатки им… Дугин, ты своего, этого, как его, волосана… Хвостова! «Шушпанцерника»-вредителя! Ты уйми его, пожалуйста, иначе этого инициатора и форейтора люди в Посаде на части порвут.
Помедлил.
– Вот такие дела, товарищи. Кстати, с Каиром я уже связался, у них то же самое. Нотр-Дам сам вызвался: франки сильно напугались. Так что по всем Смотрящие прошлись, по всей Платформе.
И сел.
Вы слышали, как идет лавина? Когда далеко.
В лесу тихо, снег скрипит, снежинки падают, лишь изредка ветка сбросит белый ком. Вдали кто-то ржет, еще дальше снегоход стартует, музыки с горнолыжной базы почти не слышно, а трасса в стороне – это вам приспичило подняться на склон ущелья: завтра уезжать, камера классная, а фотовидов нет. Стоите отстраненно в своем новеньком «мармотовском» костюмчике, ждете, когда солнышко за сосну закатится, ракурс выбираете. А внизу сплошной «ресорт» и «релакс» – всеобщая благость и вообще пик цивилизации, даже все зажигалки с логотипом курорта.
И вдруг – гул. Сверху, от замерзшего водопада. Страшный, дрожащий, нарастающий – да так медленно и вкрадчиво накатывает, что голова начинает реагировать лишь на какой-то там секунде, когда ноги рефлекторно уже начали движение по склону вверх. И первая мысль: «Как хорошо, что я на снегоступах!» А внизу многие мирные люди куршевелят по мастям, чинно обсуждают: кто крутые рестораны, кто «шведки», идет демонстрация наивных понтов с хождением кругами вокруг модных мест и проблеском очей в ожидании падежа прохожих в состоянии «грогги». Кто пьет Б-52, кто «охотничий чай» за пять евро. Всем хорошо да спокойно.
И тут этот гул – погнали!
Они там, внизу, еще не прочувствовали, им и в голову не приходит страшное – а все уже кончено, сейчас протянется страшное белое одеяло, сомнет, изменит все – добро пожаловать в апокалипсис. А потом и в постапокалипсис, в котором тяжелый быт будет соседствовать с ненужной философской ностальгией.
Вот что-то такое пронеслось в голове. У всех нас.
И готовились вроде, и понимали отлично, что такое, рано или поздно, произойдет, – все едино шок. «Двенадцать дней» никак не отложилось. Все место в оперативной памяти заняли самые главные слова Сотникова: «Канал закрыли».
Вот такой нарастающий гул и заполнил просторную залу донжона.
Первой отреагировала Зенгер:
– Извините, Алексей Александрович, – уже совершенно в интровертном состоянии начмед смотрела куда-то в пространство. – У меня сейчас как раз фармкомплектация идет, мне нужно срочно… Да, срочно.
И, не дожидаясь разрешения, пошла к выходу, опустив голову к «мыльнице» с короткой антенкой; у каждой службы свой канал связи. Так, не поднимая головы, она чуть и не упала, в первый раз споткнувшись о медвежью лапу. Шкура огромная, всегда лежит возле камина. Когда мужики таскают из операторской что-то громоздкое, шкуру сворачивают и убирают, в остальное время бывший Миша греется у огня. Если выходить из-за стола, проходишь без последствий. Если же идешь от ряда стульев у стены – смотри под ноги. Кстати, левая лапа медведя вся плоская и вытертая: оттоптали.
Маргарита Эдуардовна всегда спокойна, собранна и внимательна. И всегда осуществляет традиционный блистательный выход, передвигаясь уверенно, значимая, загруженная – все смотрят. Но, увы, не сегодня: стоящий у двери Якуб, тезка стеклодува и молодой нукер Сотникова, еле успел поддержать врачиху. По-моему, она этого и не заметила.
Это был пример правильного действия; многие тут же начали доставать из карманов рации. В первый раз приглашенная на совещание, Павидла – наш главкондитер и главпекарь – проявила похвальную резвость. Поняв суть, сорвалась с места, подлетела к окну, спокойно отодвинув Главного, и, высунувшись наполовину, прокричала на весь замок:
– Зинуля!!! Зин!
– Чиво?! – раздалось с улицы.
– Раскладку задержи! Задержи, говорю! Ох, тетеря… Щас бегу!
Сотников, пожалуй, тоже внутренне готовился к последствиям такого объявления, но явно недостаточно: растерялся мужик.
– Куда! Нионила Дмитриевна, да вы что, в самом деле, вывалитесь ведь! – Он двумя руками эротично обхватил ее за талию и рывком втащил обратно.
– Фурх-х, – жарко выдохнула Павидла, взбив воздухом прядь волос на лбу, быстро оправила халатик. – Спасибо, Алексей Александрович… Я побежала!
И белым ароматным смешариком выкатилась на лестницу.
Тут Главный все понял и успел скомандовать:
– Хорошо, все свободны, давайте внутреннюю оценку, полный анализ, отрабатывайте оперативные… Главам поселков остаться! Совещание с начслужбами тут же, в двадцать один час!
Это правильно. Сейчас всем… Ну никак не до совещаний.
