Это правильно. Сейчас всем… Ну никак не до совещаний.
Двенадцать дней. А потом, в следующий раз, на двадцать четыре? Или сразу на все сто сорок четыре?
Такое мощное известие имеет последствия.
Они как волны – побегут из глубины на мель, быстро набирая высоту. Дальние последствия плохо предсказуемы, это только со стороны кажется, что их легко представить. Средне-ближние просматриваются, на эти уже возможно влиять. А вот самые очевидные, оперативные, можно смягчить или вообще нейтрализовать, если немедленно принять меры. Народ потянулся к выходу. Но далеко не все спешили уйти – многие разговаривали по рациям прямо тут, по углам, торопясь что-то отменить, что-то переиграть. Дугин отдавал распоряжение своему завскладу: ничего не выдавать, даже по собственноручно подписанным требованиям, – о том же самом инструктировала своих Лагутина.
Первой к шефу подошла Эльза Благова.
– Алексей Александрович, как же так!
– Что такое?
– Как быть с полетами?
– Что с полетами? Говори яснее.
– По плану сегодня рейс вместе с Демченко на «пакистанку», контроль вывода. Получается, что топлива сегодня я не получу, значит, завтра сорву опыление в Заостровской.
Сотников несколько секунд помолчал. Все замерли – очевидно, аналогичная ситуация складывается у многих: что скажет Главный, как отреагирует?
– Эльза… Вот скажи. А ты что думала?
– В смысле?
– В смысле, сама что думала, своей головой! – Командор пристально глядел в глаза летчицы. – Где твой личный неприкосновенный запас, уважаемая? Конечно же ты вовремя подумала и его создала? Пару-тройку бочек-то припасла?
Благова растерялась, мне ее сразу жалко стало. Что он, не понимает, что ли?
– Но я считала, что централизованное…
– Что централизованное? Я один на вас всех всего нужного припасу? Да быть такого не может, это невыполнимая задача! На такое неспособны даже Госрезерв с Центроспасом! Даже в обществе с развитой рыночной экономикой такого быть не может: современная логистика запасов не любит. Даже в армии не бывает! Да, у старшины есть одна «ваша» граната и банка тушенки, но в своем сидоре что лежит? Одни письма от девочек? Каждый на своем месте обязан подумать заранее, – назидательно закончил он.
Ну вот, слезы.
– Отставить сопли! Все поняла? Остальные все поняли? Даже если у меня и есть авиатопливо – не дам! Никому ничего не дам, – взорвался Командор. – Смотри-ка, всего пять минут прошло, а уже началось! А ну-ка все по рабочим местам! Вскрывайте, изыскивайте, заменяйте, изготовляйте, взаимодействуйте. Кто не может руководить – на лесоповал шагом марш, лес пилить, там все просто, думать не надо, пил хватит! Сначала изыскиваем резервы, предлагаем пути решения, схемы и методы. Только потом задаем вопросы.
Прозвучало неслаженное хоровое:
– Понятно…
– Да все ясно, че там.
– Обсуждали уже!
– Секунду, Алексей Александрович, я не вполне согласен, вы ведь сами…
Сейчас начнется танец с саблями. Всегда есть кто-то, кто считает, что именно он услышанное усвоил покамест… плоховато. Что именно ему нужно персонально добавить, с перчиком и стальной щеточкой.
Ой, на, пора линять…
Схватив Благову за руку, я вытащил ее наружу. Двор замка изменился.
И дождя нет, и небо ясное, а кажется, что сама природа почувствовала случившееся: у всего окружающего – вид мрачный, напряженный, нервный.
– Успокойся, Элли, – попросил я. – Сама понимаешь, общий стресс, первые минуты.
– Да я понимаю…
– Ну и че тогда полезла?
– Полеты все равно на мне! Как же не сказать руководителю?
– На тебе. И один дельтик не спасет. Что, действительно ничего нет?
– Да есть литров семьдесят. Наворовала… – всхлипнула Эльза.
– Ну и молодец! Вот и держи в закромах и никому не говори.
– Почему, Сережа?
Мимо прошли строители.
– Потому что коллективный шок сейчас! – громким шепотом сообщал я на ухо летчице. – Неизбежно будут непродуманные решения. А вдруг санрейс? Вдруг ЧП или налет? Пока стой на земле и подожди, пусть все оглядятся, а планы устаканятся. Второй заканчивают? Для него все есть?
– Все успели, комплект… Так, значит, сегодня не летим? – в последний раз всхлипнула Благова.
– Никуда мы не летим, сейчас Гоблину сообщу. Без авиации семью вытащим, не впервой. И на плановое опыление забей, сообщи Туголукову, что все, лафа кончилась, пусть выгоняет на ряды казачков или их жен с «пышкалками». Стой на своем – мол, все, товарищи, топлива в обрез, стратегический резерв, даже если он есть у Сотникова, неприкосновенен.
Успокоив Эльзу, я оглянулся.
«Буханка» уже выезжает за ворота.
Белая «шестерка» белорусов-строителей пока стоит, прямо перед башней. Наш главный инженер Герман Янович что-то горячо обсуждает со своим бригадиром, великаном Колей Мазуровым. Проходя мимо них, я услышал край разговора.
– И сколько времени?
– Через два часа должны берлинцы приехать, успеем, – обнадежил Герман.
– Неудобно как-то получается, кидаем…
– О чем ты говоришь, Николай? Люди поймут, идет пересмотр планов, позже еще и сметы перекроим, без этого не обойтись.
– И что говорим?
– Говорим… Говорим, как есть: что сегодня цементный узел продукцию выдавать не будет – по вновь открывшимся обстоятельствам, типа «магазин закрыт на учет». Потом выдаем по новым план-графикам и разнарядкам.
– Адская работа. Там же документов…
– Молодежь привлекать будем, – неуверенно предложил главный инженер.
– Ага. А за ними кто будет смотреть?
– Ну что делать… Ладно, чего рядить, работать надо. Садись, Коль, за руль, поехали на склад. Остальные пока здесь.
Во дворе перед донжоном, чуть отойдя в сторону, вышедшие с совещания мужики коллективно задымили. Перекрестные разговоры тихие, но напряженные, все те же – «как что-нить зажать свое и отцыганить новое со складов». Но присутствует и еще одна популярная тема из категории: «Собирался сдать старое в тигель, типа лучше новый выпишу, – теперь зажму». Такого удара не пропустить невозможно, он всегда пролетит, через любую защиту. Растерянность невелика, но она есть – следствие неожиданности.
Я понял, что незримо витает в воздухе: страх. Прислушался – точно, и у меня есть.
Пока что мы как брошенные дети, оторванные от груди, – вот, пожалуй, самое точное определение. Почему всегда так? Ведь столько передумали, столько прикидывали… Бац! И опора вылетела. Только что все было сладко и гладко, как вдруг мамка сбежала в неизвестном направлении, оставив дитя возле газетного киоска Курского вокзала. Пока так. Оглядимся, определим свое место и реальное состояние – может, и не возле Курского, может, и сами прокормимся.
