— Так... расширил площадь исходной проекции до максимума. Придется не задействовать контроллеры, слишком уж большая площадь покрытия... Всех, кто попадет в контур... Уже не получится гарантировать точность... Компенсаторные механизмы при смещении темпорального вектора... Ох, загремим! На Земле есть такая игра — рулетка... Кому что выпадет... Каждому из нас выпадет свое число. Большое или малое... Число — год, месяц... Координаты... Широта, долгота... Единственное, что я могу сказать точно при таких исходниках переброски,— это что конечная точка все-таки Земля... Остальное — как повезет. Как бог даст... И Леннар тут ни при чем, все-таки он просто человек, ему, как и всем, придется сыграть... в эту рулетку бога!
— Я-то сыграю,— последовал ответ. Значит, Леннар все-таки слышал эти полубредовые рассуждения Элькана.— Я так понял, нас раскидает по всей Земле?
— Да,— сказал Элькан и окинул взглядом весь зал, в котором было около четырех десятков Обращенных, большей частью раненых, истекающих кровью, выбившихся из сил.— Да, именно так. Я задействовал все мыслимые энергоресурсы, чтобы перебросить каждого, кто находится в этом зале. Это очень опасно. Есть ли смысл, ведь они отказывались... Да нет, опасно — это ничего не сказать! Я подожду еще немного... Три, два... Если переброска удастся, ТАМ мы начнем с нуля, Леннар. Хотя, может, погрешность слишком велика, и мы погибнем, и больше не приведется свидеться нам с тобой — последним с Леобеи... Два, раз... Я запускаю!..
Гигантская световая игла вспорола пространство под сводами зала и, разрастаясь, стала опускаться на головы людей. Элькан широко шагнул и обнял Леннара.
В этот момент сразу несколько гареггинов и сам многоустый и пресветлый Акил ворвались в зал и замерли, заворожено глядя на то, как раздваивается, растраивается, пускает десятки «побегов» огромная игла в самом центре зала. Акил машинально сделал несколько шагов, прикрываясь, как щитом, массивной гравиплатформой.
И тут сработал механизм переброски.
Наверное, силы, подключенные к эксперименту Эльканом, в самом деле были очень велики, потому что полыхнуло так, что зарево это увидели даже пилоты трех модулей, находящихся уже в нескольких километрах от места этих событий. Взрывом разнесло и корпус медицинского центра, и модуль, в котором находились бойцы резерва во главе с Ноэлем, и плотину, которая перекрывала отвоеванное у болот пространство. Хлынувшие в гигантский пролом волны поглотили и остатки древних строений, и обломки модуля, и трупы гареггинов вперемешку с Обращенными. Когда три аппарата подоспели к месту взрыва, болота уже затянули рваную рану побережья и скрыли в своих толщах арену недавнего сражения.
Гамов, Лейна, Абу-Керим и капитан Епанчин уже закончили расправу с Эльмаутом и были на подлете, когда полыхнуло. Эта вспышка все расставила по своим местам. Она уничтожила все сомнения. Теперь оставалось рассчитывать лишь на самих себя.
Капитану Епанчину и его экипажу оставалось только одно: забыть обо всем и прорываться к шлюзу и далее — в мировое пространство. Так, как еще недавно предлагал Абу-Керим. Собственно, теперь в этом не было ничего крамольного. .
И — ничего невозможного.
Эпилог
Откровение для выживших
1
Земля, два с лишним месяца спустя
—Вот так,— сказал Гамов, опускаясь на траву и глядя с высокого обрыва на реку с плывущими над ней облаками.
Буксир толкал против течения баржу с щебнем, кружили птицы, струился аромат нагретой солнцем земли и запах молодых весенних трав, и все было таким ярким и родным, что Косте казалось, что это только снится, что сейчас этот приветливый и мягкий сон накроет тяжелая лапа реальности. Сожмет, изуродует, пропустит между пальцев. Рядом стояла дрожащая Лейна, она закусила до крови губу и молча впивалась взглядом в высоченное, голубое небо, которого нет и не было никогда на ее сгинувшей родине.
Капитан Епанчин появился в проеме люка и сел, свесив ноги и словно не решаясь выпрыгнуть на землю из полетного модуля.
— Вот так,— повторил Гамов и счастливо засмеялся, повернувшись к Епанчину,— ну что, Валера, добрались? И не верится даже.
— Сейчас поверишь,— пробормотал тот,— налетят... тут километров триста от Москвы, не больше... «На вертушке» генералы и разного рода кураторы — это как пить дать... Пить, кстати, хочется — жуть... Пойду спущусь к реке.
— Я с тобой,— сказал Гамов.— Не эту же консервную банку сторожить,— кивнул он на корабль.— Ленка, пошли к настоящей реке. Ты ж никогда и не видела. У вас так, имитация, ручейки в узеньких берегах, чтоб гражданам Строителям напоминало утраченную родину...
Лейна, которую назвали вполне земным, более того, русским именем Ленка, опустила запрокинутое к небу лицо. Ее глаза были полны слез. Гамов смутился и, пробормотав что-то, начал спускаться вниз по обрыву. В конце концов сорвался и, пролетев метра три, шмякнулся о песчаный берег. Лейна тихо засмеялась и, вытерев слезы ребром ладони, стала спускаться вниз к реке, вслед за Костей Гамовым, тщательно нащупывая ногой каждую выемку и проверяя ее на прочность. Наконец все трое оказались у воды.
— Сейчас прибегут любопытствующие товарищи и еще какой-нибудь милицейский уазик с пэпээсниками из ближайшего городишки,— предположил Константин, горстью зачерпывая воду, вообще-то не очень пригодную для питья.— Будут задерживать пришельцев.
— Кишка тонка,— сказал капитан Епанчин, разглаживая на груди серебристые одежды Обращенного.— Не думаю, что какой-нибудь сержант полезет с табельным «макаром» на нашего красавца. Нет! Никто не сунется... Вот увидишь, первым сюда пожалуют только люди из ФСБ и кто-нибудь из Администрации Президента. Я же еще при вхождении в атмосферу сумел связаться с Москвой, если ты помнишь, Костя.
Епанчин был совершенно прав. Примерно через полтора часа пришла «вертушка», на борту которой помимо прочих находился российский куратор проекта «Дальний берег» генерал Ковригин. Сейчас у него был вполне выдержанный и спокойный вид, но кто знает, что, впервые выслушав потрясающую новость, он прыгал как мальчишка и тотчас же принялся звонить президенту. Разговор начал воплем: «Дима! Тут такое... Доложили, что совершил посадку...» — и так далее.
Сейчас Ковригин сдержанно поприветствовал спасшихся космонавтов, бросил пристальный взгляд на Лейну, чье фото по понятным причинам не фигурировало в папке с личными делами всех членов экипажа, в папке, содержимое которой въедливый Александр Александрович знал назубок...
