— Да, посдирай ты их, ведь мешают, — предложил старшина.
— Ништо, я его при всех регалиях доставлю. Пусть поглядят, не какого-то там худого ефрейтора притащили, а жирного офицера.
— Ну и мудохайся ежели охота.
Сергей как борзая по следу вел своих подчиненных по пройденному ранее маршруту, Лишь у самых окопов заставил их прилечь, отдышаться, а сам уполз вперед, растворяясь на глазах в серости наступившего утра. Соскользнул в траншею, используя финский нож, упокоил часового, слегка нашумев, не сразу справившись с крепким, здоровым немецким мужиком, представителем штрафбатовских зеков. Затаился, определяя, услыхал ли кто шум борьбы. Все тихо. Пролез по траншее вправо. Пришлось зарезать еще одного любопытного кадра, не вовремя захотевшего слить ночной конденсат. Высунувшись на полкорпуса над бруствером, махнул своим. В утреннем затишье не стреляли даже немецкие пулеметчики, видно за ночь надоело жечь патроны. По низине слоился туман. Один за другим нырнули в пелену, протиснулись в проход, просунули захваченного немца. Глумов встретил своих чуть ли не щенячьим восторгом.
— Думал, сгинули, — шепотом выразил товарищам восторги и волнения.
— Веди назад, Сусанин.
Ползком, отмеряя пузом каждый метр пути, поисковая партия по одному ссыпалась в траншею третьего взвода. Пока отдыхали, на позицию прибежали и ротный и замполит, и естественно подполковник Арцыбашев. Возбужденные, радостные, они, наплевав на устав, тискали старшину и троих штрафников.
— Извините, товарищ полковник, не было майора, — оправдывался Сергей извиняющимся голосом. — Вот, подполковника пришлось брать. Но, уж что было. Как говорится, дареному коню…
— Что-то, старшина, он у вас какой-то квелый. Помяли сильно?
— Ах, да!
Сергей наклонившись над языком, нажал на известную лишь ему точку у того на теле. Германский офицер задышал ровнее, а через пять минут, прошедших для собравшихся в полнейшем молчании и созерцании происходящего, и вовсе полностью пришел в себя. Сидел на пятой точке на дне окопа, щурясь от первых лучей солнца, падавших прямо в глаза, непонятливо лупая ними, в окружении страшных русских дикарей.
— Вот, пожалуйста. Свеженький как огурчик! Селезнев его всю дорогу на руках нес. Так, что, принимайте товар. А, как довесок…
Старшина за плечом замполита наткнулся глазами на Зайченко.
— Зайченко!
— Я, гражданин старшина!
— Передай товарищу подполковнику бумаги.
Приняв баул, подполковник взвесил его на руке.
— Это что?
— Документы прихватил, все какие в сейфе были.
— Ну, спасибо, вот удружил!
— Да, чего там? Пользуйтесь.
Захваченный гитлеровец, на поверку оказался командиром полка. Документы, взятые, как выразился Селезнев, на гоп-стоп, раскрывали диспозицию обороны большого участка фронта, позволили командованию армии получить полную информацию по оперативной обстановке немецкой линии фронта. А уже через день, штрафная рота пошла на прорыв немецкой обороны. Бои были жестокими, с большими потерями, но на бумаге они уложились в несколько строк боевого донесения: «… двадцать первая штрафная рота, прорвала оборону противника, и восемьсот тридцать третий стрелковый полк, с приданными подразделениями, вошел в прорыв, имея задачу выбить противника из поселка Кологреевка, населенных пунктов Васьково, Красное, Липовка. При наступлении на юго-восточную окраину поселка, два батальона полка были встречены сильным пулеметным огнем и танковой атакой. Движение полка было приостановлено. Получив подкрепление резервного батальона, Кологреевка вновь была атакована. Двадцать первая штрафная рота ворвалась на юго-восточную окраину поселка, где была встречена огнем минометов и пулеметов. Совместными действиями частей, поставленная задача была выполнена, населенные пункты освобождены. 30 мая 1943 года».
К концу июня месяца сорок третьего года на всех фронтах ощущалось затишье перед каким-то, действительно серьезным событием. Молох войны подтягивал силы к Орловско-Курской косе. Обе противостоящие друг другу армады, еще не созрели для решающей битвы, но прилагали все усилия по решению летней кампании, в крупнейшем танковом сражение Второй Мировой войны.
Двадцать первая штрафная рота являлась отдельной воинской частью, напрямую подчиненной командованию армии. Командовали штрафниками только штатные офицеры и политработники, для которых предусматривалось сокращение срока выслуги для получения очередного звания наполовину, а каждый месяц службы засчитывался при назначении пенсии за шесть месяцев. Командирам штрафников были даны исключительно высокие дисциплинарные права, комроты — как командиру полка. На какое-то время в бою штрафник мог заменить убитого командира, но командовать штрафным подразделением в обычной обстановке не мог даже в виде исключения. На сложившийся момент времени, при подготовке активного наступления, во всех армейских штрафных ротах сменился контингент, в них, помимо проштрафившихся на фронте бойцов, направляли бывших военнослужащих, оставшихся в ходе боев на оккупированной территории, но не пытавшихся перейти линию фронта или примкнуть к партизанам. Туда же, после соответствующих проверок направляли и добровольно сдавшихся власовцев, полицаев, сотрудников оккупационных администраций, которые не запятнали себя расправами над мирным населением, подпольщиками и партизанами, по возрасту подлежащих призыву на службу.
— Заходи, — откликнулся ротный на просьбу Котова войти в землянку, пожаловался. — После пребывания здесь высшей рассы, до сих пор от вшей избавиться не могу. И откуда, только выползают? Уже и немецкого духа не слышно, а эти гады есть.
Вид командира выражал полнейшее недовольство. С тех самых пор, как в роту прибыло пополнение, на семьдесят процентов состоявшее из «отщепенцев» из-за линии фронта, ротный захандрил. Глянув на командира взвода, кивнул головой на грубо сколоченный табурет. Сам он, некоторое время в раздумье молчал, нервно барабанил пальцами по столешнице. В конце-концов промолвил, не глядя на Сергея.
— Вот и делай людям добро.
— Не понял вас, товарищ капитан?
— А, что тут непонятного? После вашего поиска, пришел приказ из штаба армии. С Селезнева, Глумова и Зайченко, судимость досрочно погашена, вы все четверо исключаетесь из списков личного состава части, велено вас направить для дальнейшего прохождения службы в стрелковую дивизию, в отделение разведки к подполковнику Арцыбашеву. И этого человека я считал другом! Без ножа зарезал. Лучшего командира взвода увел!
— Вот уж не знал, что я у вас лучший. Хм. Ну, Глумова теперь, только Господь Бог в свою дивизию может призвать. Погиб Глумов, — напомнил Котов ротному. — Да и по Зайченко, проблематично сейчас выполнить приказ. Отправлен в госпиталь.
