Ближайшая игла ныряла в серебристую поверхность и оборачивалась по другую сторону похожим образованием. Или продолжалась - корнями, например. Глеб присмотрелся. Острая игла по ту сторону вяло покачивалась не в такт здешнему ветерку.
«Идти здесь нельзя!» - отчетливо понял Глеб.
- Фокс прошел, - ободрил себя Князь; он быстро как собака дышал за спиной.
Глеб бросил перед собой гайку, и та запрыгала по упругой поверхности.
«Вперед! Ну же!»
Рамзес задержал дыхание и сделал первый шаг. Упругое покрывало ощутимо прогнулось, но выдержало. Глеб шагнул еще раз, и еще. Под ногами вдруг проявилось его отражение. По ту сторону тоже кто-то шагал, и Рамзес упирался в твердые подошвы чужака.
Князь сдавленно хекнул, двинувшись вслед Рамзесу.
- На месте не стой! – почему-то шепотом крикнул Рамзес, увидев, как гайка, плававшая в студне, вдруг канула вниз и на той стороне обернулась бледной вспышкой.
Сталкер пошел быстрым шагом, приказав себе не думать о раненой ноге. Гаек, оказавшихся после болота в дефиците, он решил больше не тратить. Ориентироваться пришлось на оставленные Фоксом вешки и до предела обострившееся чувство опасности, которое трубило немедленное, срочное, паническое отступление.
Между высокими иглами - они накрывали ходоков с головой - дышалось через силу. Концентрация яда в воздухе зашкаливала, Рамзес сквозь слезы видел, как бледные испарения окутывают толстые, с человеческую руку стволы. Обессиливающая боль от раны куда-то пропала, сменившись дурманящей легкостью. Отрава начала гасить сознание, и сталкер принял единственно возможное решение:
- Быстрее! - задохнемся к псам…
Через несколько шагов Глеб потерял ориентацию. Стволы, стволы, стволы вокруг и ядовитое марево между ними. Рамзес уже с трудом вспомнил, что примерно отсюда Фокс попер напролом, к едва заметному поверх отравленного леса куполу.
- Бегом! – прокашлял сталкер и побежал, удивляясь, почему мир вокруг раскачивается и бьет его о твердые черные столбы.
Князь заголосил что-то, видимо, запел по-армянски, потому что Глеб не понимал ни слова. Он, впрочем, не обращал внимания на то, что оставалось позади. Главное впереди! Там блестела жемчугом гигантская полусфера, и только это сейчас имело смысл.
Глеб последним длинным прыжком выбросился на твердую землю и повалился, чувствуя как из-под лопаток, разрывая кожу и прочный комбинезон, прорезываются крылья. Одно белое, другое почему-то черное. Сталкер перекатился, чтобы крылам удобнее было распуститься, и увидел рядом Ингу.
Девушка лежала, разбросав руки. Как в той злосчастной ложбине, где Рамзес оставил ее умирать. Сталкер обрадовался, ведь лицо Инги перестало быть мертвым, и страшная дыра в груди пропала. Будто прилегла Инга отдохнуть после трудной дороги, и Глеб даже застыдился, что угонял девчонку…
«Дурь! - сталкер, рыча от ярости, ударил себя в переносицу. – Инги здесь нет!»
В голове зазвенело, но ничуть не прояснилось.
Рядом упал на колени Артур.
- Надышались, м-мать!.. – заревел он откуда-то издали, пуская изо рта густую пену, и Глеб придвинулся к Инге, защищая ее от взбесившегося бандита.
- Рамзес! – Князь схватил Глеба за подбородок. – Куда дальше? Вспоминай, сука, подохнем!..
Огромный Князев организм сопротивлялся лучше. Бандит еще соображал, а Глеб уже скользил в разноцветное зазеркалье. Князь удержал его увесистой пощечиной. Глеба словно доской по лицу приложили.
- Куда?! Идти?! Дальше?! – заорал Князь, брызгая слюной.
Рамзес неверным движением сорвал с лица бинт.
- Прямо… - вспомнил он.
- Прямо стена!
Глеб развеселился.
- Цифры! – захрипел он, давясь смехом. – Варан, сволочь…
- Рамзес! – взмолился Князь, и Глеб увидел, как молочно-белые слезы катятся по его щекам. – Прямо глухой барьер. Нужно искать проход!
А может, у него глаза лопнули? Сталкер повел рукой к лицу бандита, но Князь перехватил, вывернул запястье так, что кости затрещали, и держал, пока Глеб не завыл от боли.
- Нет прохода! – распухший язык едва ворочался и все норовил попасть между зубами. - Сферы не было! Фокс ее не видел, и в маршрут не занес. Аллес, Князь, отчетливо.
Из Князя словно воздух выпустили, он повалился, как простреленный воздушный шар. Глухо зарыдал в землю.
За его стенаниями Глеб не услышал резкого хлопка. Лишь когда несмелый ветерок коснулся лица, сталкер увидел, как из леса, из высокого ртутного протуберанца выныривает скат и, помавая крыльями, уходит в высоту.
Глеб лениво встревожился, но тварь почему-то не обратила на ходоков внимания. Протуберанец же медленно осел и раздался в широкую каверну. Иглы над каверной дрогнули, расходясь в стороны, поверх закружился, все быстрее и быстрее, похожий на поганку смерч. В его воронку стремительно затягивался воздух, и ветер начал крепчать.
Дурманящий газ постепенно сменился кислородом, сладким как карамель. От этой перемены у Глеба пропало ощущение крыл за плечами, закружилась голова, и потянуло в сон…
Спал Глеб несколько часов и просыпаться не хотел, потому что во сне к нему пришла Инга. Она села рядом, прижалась к бедру бедром, как прикасается близкая женщина.
- Теперь ты видишь? – смущенно улыбнулся Рамзес. – Я не зверь и не оборотень, я обычный человек.
Измученный до предела человек, человечек, человечишка...
Инга молчала, соглашаясь, а Глеб отдыхал, набирался от нее сил.
- Кажется, я скоро умру, - признался он и впервые при мысли о смерти не почувствовал яростного желания драться.
Инга молчала, не соглашаясь.
- Как мне быть, милая?
«Идти до конца!»
- Рамзес, - растерянно сказал Инга голосом Князя, и Глеб очнулся. – Я засыпаю, Рамзес!
Сталкер привстал и сдавленно охнул. В ноздри ударила тошнотворная вонь – еще один хук, пожалуй что сильнее подаренного Князем. В наркотическом кошмаре Глеб защищал девушку от Артура, но теперь, в реальности, на ее месте расползался лохмотьями снорочий труп. Фокс, не иначе, или кто-то из его подручных раскромсал мутанта очередью в упор, и одурманенный Рамзес проспал несколько часов в куче радиоактивной мертвечины.
Глеб отполз от снорка и, сдавленно матерясь, начал отряхиваться. Плеснул на руки из фляги, смочил лицо, пытаясь водкой перебить трупный смрад. Запах пробивался, словно въелся в кожу и легкие. Глеб сделал глоток и оглянулся на Князя.
Артур сидел с подветренной стороны, освещаемый разноцветными сполохами на боку гигантского жемчужного пузыря. Сгорбившийся и безучастный, Князь разглядывал культю и плевать хотел на снорка, живого или мертвого. Ладонь, превращенная в месиво случайной Глебовой пулей, распухла до размеров некрупной дыни и покрылась подозрительным зеленым налетом.
