– Мне так и передать государю?
– Так и передай.
– Хорошо. Только подумай вот над чем: твой любовник сегодня в полдень вызван к императору в Ман Мирар. Он-то пойдет, не откажется. А я как раз успею вернуться туда с новостями. Не хочешь отвечать за свои поступки сама – потребуем ответа с него. Прощай, малыш.
Шер изящно повернулась и легким шагом направилась к двери спальни.
– Шер! – закричал ей вслед Нэль. – Шер, вернись! Я поеду!
Государева посланница обернулась с порога.
– Так бы сразу, – сказала она. – Надевай платье – и вперед.
Джу провели из длинной тронной залы в чуть менее длинную приемную и на некоторое время оставили одного. Он раздумывал, что за глупость совершил – надо же, отдать государю папку с собственным личным делом! Что теперь государь о нем подумает? Но, с другой стороны, с какой-то стати там стояли государевы печати?.. Джу выбрал для ожидания место у окна, на полпути к государеву креслу. Он осторожно разминал высвобожденную утром из повязок руку, и сам дивился случившемуся недоразумению.
За расписной стеклянной ширмой капали часы. Джу отметил, что ждет уже около десятой доли стражи. Потом одновременно в залу с двух сторон вошли люди. Из внутренних покоев – государь с Первым министром Дином и охраной. Со стороны тронного зала – несколько женщин в черных одеждах дома Гаршах и в зелено-золотых ходжерского дома Джел. Дурное предчувствие толкнуло Джу под ребра – в том месте, где у человека сердце. Он не знал, на кого смотреть. Придворный этикет предписывал смотреть на государя. Но душа велела обернуться в другую сторону.
Джу встал в три четверти оборота к государю – так, чтоб и женщин не выпускать из вида – и поклонился с достоинством, а не подхалимски, как учили кланяться в лицее. В руке у государя была та самая черная папка. Государь расцепил пуговки на серебряной сетке для волос и снял с лица справедливую маску. Джу остолбенел.
– Ну что ты так на меня смотришь? Или я тебе приснился сегодня? – произнес скрывавшийся под маской Справедливости инспектор Иль.
Джу вспомнил разговор под старой грушей. Пирожки, которыми кормил его наставник. Свое стремление быть на Иля хоть в чем-то похожим. Рапорты из личного дела, подписанные Илем. Приятельские отношения Волка и господина Дина. Дело родителей из архива Третьей префектуры. Душа Джу, до этого мгновения мечтавшая о вполне человеческом счастье и любви, куда-то провалилась. Он оказался в шкуре волка, шерсть на загривке у него стала дыбом, а клыки ощерились.
За плечом его раздались знакомые коротенькие шажки, блеснул золотом локон из-под черного покрывала. Джу отчетливо ощутил на шее тяжесть шипастого железного ошейника и услышал звон цепи, волочащейся сзади. Он сжал кулаки и пошел вперед. Покуда пустит цепь.
Государь, или господин Иль, стоял невозмутимо. За полтора шага до цели Джу ухватили сзади за рукав. Тут-то цепь и кончилась.
– Гордый, – сказал государь, обращаясь к серебряно-черному покрывалу за плечом Джу. – Очень гордый. Независимый и сильный. Говорит то, что думает, и делает то, что считает нужным. Я не сомневаюсь, что он сейчас просил бы подарить тебя ему. Он за этим сюда явился. И я бы подарил, будь я такой, как он. Но я решил вначале тебя предупредить, вдруг ты не захочешь. Знаешь, маленький Нэль, тарги – это такая порода людей, которые добрыми и отзывчивыми становятся только если у них зачесалось между ног. Во всех остальных случаях это не люди. Это – маски, – и он показал серебряную волчью маску, взятую из рук секретаря.
– Неправда, – глухо произнес Джу.
– Ты полайся, – вскинул подбородок инспектор Иль. Интонации его были несовместимы с маской Справедливости.
– Это глупость и неправда, – повторил Джу.
– Ну, давай. Покажи характер. Ты же тарг…
На Джу повеяло «Каменными Пристанями», и вдоль позвоночника прошла нервная дрожь. Он понял, что, если он начнет сейчас что-то доказывать – заговорится, как невежа. Это образованный человек употребляет всегда нужные слова, а в полицейском лицее – какое образование? Не перед государем его показывать. И вместо того чтобы сказать нечто, не заслуживающее похвалы, Джу это сделал: особо не размахиваясь, ударил наставника в челюсть, снизу вверх, как Иль его сам учил. То ли оттого, что руки у Иля-императора были заняты волчьей и собственной масками, то ли Джу наконец сравнялся мастерством с учителем, но тот ничего не успел предпринять, а просто отлетел на стоящих позади него людей, упал сам и уронил господина Дина.
В следующий момент коротко вскрикнула и метнулась наперерез Нэль, и государь с пола закричал: «Имин, не смей!» – но было поздно. Короткая кованая стрелка вошла государыне чуть пониже ключицы, вышла сквозь лопатку и острием приколола Нэль к тому месту, где у Джу бешено колотилось сердце, пропоров ему одежду и уткнувшись в ребро.
Господин Имин снял маску гиены. В руке он держал разряженный самострел.
Джу смотрел сверху вниз и видел, как из рваного краешка раны, оставленной зацепом у острия, по белой груди Нэль толчками выбивается и бежит за серебряную отделку платья алая струйка. Собственной боли он даже не почувствовал, только мир вокруг заволокло неясной мглой. Их расцепили, посадили Джу на пол. Ее, безвольно уронившую голову, куда-то понесли. Время сжалось и растянулось одновременно. Для Джу оно все было как один миг, а белое запрокинутое лицо удалялось в переходы внутренних покоев очень, очень медленно и плавало в воздухе, будто прощаясь, прежде чем исчезнуть навсегда. Наверное, к Джу позвали врача. Потому что какой-то человек снял с него синий бархатный кафтан и пытался приклеить Джу пластырь на его царапину. Но Джу опомнился, отшвырнул лекаря в сторону и бросился туда, где плавало в воздухе призрачное лицо. Мимо застывших во вневременье чиновников и слуг, мимо окаменевшей на полувздохе охраны он добежал по кровавым пятнам до замкнутых дверей, с разбега ударился в них всем телом и медленно сполз, ломая о деревянную резьбу ногти. Опустился на колени и разрыдался в голос.
Одна створка приоткрылась, лишив Джу опоры. Рука с золотыми ногтями подхватила его, чтоб он не упал совсем.
– Джу, сынок. Глупый мальчик, – услышал он сквозь туман голос Иля-государя. – Она живая. Не плачь.
О том, что Нэль нашелся и находится в Ман Мираре, Фаю прислали сказать тем же вечером. Через сорок минут после того, как Фай вернулся в Большой Улей из Ман Мирара. Почему-то в Столице Добрый Хозяин не пользовался радиосвязью и Быстрым Светом, а присылал курьеров. Видимо, не считал городские расстояния достойными других способов связи. В этот же вечер с Бо поступило сообщение, что Лал доставлен. От Бо до побережья, где незаметно мог высадить людей катер-амфибия, был час лету. Еще полтора часа – на доставку пленника в Большой Улей. Фай подумал – не стоит ли подождать до завтра? К чему вести полковника Лаллема в Ман Мирар на ночь глядя? Но все равно с перелетом от Бо к материку велел поторопиться. Операции с плавающими без парусов и летающими, как волшебное корыто, машинами таю по умолчанию проводили вдали от глаз обитателей этого мира и предпочтительно под покровом темноты.
