– Как? – спросил Портной.
– Я знаю! – Стецук дернул с плеча автомат.
– Только попробуй! – пригрозил ему сержант.
– За патроны сам отчитаюсь!
– А я тебе ща сам по лбу дам!
Недовольно что-то ворча себе под нос, ефрейтор повесил автомат на плечо и полез в карман за сигаретами.
Словно примеряясь, сержант похлопал по башне ладонью и, запрокинув голову, посмотрел на распарывающий голубизну неба шпиль.
– Башня состоит из намертво вцепившихся друг в друга нанороботов, – задумчиво произнес он.
– Ну, можно и так сказать, – подумав, согласилась Тарья. – Хотя обычно их называют уинами.
– У людей за кордоном уины живут в организме.
– Вряд ли правомерно говорить «живут», когда речь идет о небиологических объектах.
– Как же тогда говорить? – покосился на виртуальную девушку сержант. – Существуют?
– Скажи просто – «находятся», – предложила Тарья. – Это своего рода симбиоз.
– Находятся, живут – какая разница, – недовольно поморщился Макарычев. – Главное – они имеют сродство с человеческим организмом.
– Несомненно, – согласилась Тарья.
– Девчонка была под завязку набита уинами.
– И что с того? – непонимающе пожал плечами Стецук.
Тарья, похоже, тоже не понимала, к чему клонит Макарычев. Однако в отличие от ефрейтора она не собиралась вот так просто в этом признаваться.
– У башни должна быть система опознания «свой-чужой»… – Макарычев попытался ковырнуть покрытие башни ногтем, но у него ничего не вышло – ноготь просто скользнул по гладкой, как отполированной, поверхности. – Которую мы и должны обмануть.
– То есть ты хочешь, чтобы башня сама открыла перед тобой дверь? – уточнил на всякий случай Стецук.
– Точно, – кивнул Макарычев. – Сам посуди. Уины воспринимают человеческое тело как естественную для себя среду обитания. Они умеют создавать копии, практически неотличимые от живых людей. Значит, по идее, любого из нас они могут принять за своего.
– У нас внутри нет уинов, – заметил Стецук.
– Думаю, это не существенно, – возразила Тарья. – Возле башни напряжение информационного поля должно быть достаточно велико для того, чтобы скрыть информационные лакуны, которые мы собой представляем.
– А оно, это поле, – двумя сложенными вместе пальцами ефрейтор Стецук постучал себя по виску, – для мозгов не вредно?
– Для твоих – нет, – усмехнулся сержант.
– Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо длительное наблюдение за большой группой подопытных, регулярно подвергающихся воздействию информационного поля, – более развернуто ответила на вопрос ефрейтора Тарья.
– Спасибо, энциклопедичная ты наша, – недовольно буркнул в ответ Стецук. – Я вот тоже сейчас подвергаюсь…
Ефрейтор вытряхнул из пачки сигарету и зажал ее зубами.
– А ведь верно! – молчавший все это время Портной едва не хлопнул в ладоши, когда понял, что нашел ответ на главный вопрос. Ну, или, во всяком случае, подошел очень близко к решению. – Мозг! Наш мозг! – Сложив два пальца, указательный и средний, боец сначала показал их сержанту, а затем повторил жест ефрейтора – постучал себя по виску. – Вот что отличает нас от нанореплик. У созданных башней кукол функции мозга выполняют заполнившие весь их организм уины! Поскольку они всего лишь полифункциональные нанороботы, информационное поле необходимо им для постоянного обмена информацией с башней. Именно поэтому они погибают, оказавшись вне зоны покрытия информационного поля. Значит, для того чтобы обмануть систему башни «свой-чужой», нужно только отключить мозг!
Стецук ухватил за рукоятку стоявшую у основания башни кувалду и легонько качнул ею из стороны в сторону.
– Тебе прямо сейчас отключить?
Портной обиженно нахмурился.
– Дурак ты, ефрейтор, – Макарычев плюнул под ноги и растер плевок сапогом. – Парень дело говорит.
– Да ну? – с деланым удивлением округлил глаза Стецук. – Мозги, сержант, это тебе не торшер, чтобы по желанию включать и выключать. Чтобы выключить мозги, существует только один способ. Надежный, проверенный веками, – ефрейтор хохотнул и чуть сильнее качнул кувалду.
– Достаточно всего лишь ни о чем не думать, – вставил Портной.
– А я так не умею, – Стецук дернул головой из стороны в сторону. – У меня все время какие-нибудь мысли в голове крутятся.
– А голосов чужих не слышишь? – с серьезным видом поинтересовалась Тарья.
– Нет, – так же серьезно ответил Стецук. – Хотя, честно говоря, я особенно-то и не прислушиваюсь.
– Я могу попробовать, – предложил Портной.
– Что именно? – не понял сержант.
– Могу попытаться убедить башню в том, что я свой… Ну, в смысле, нанокопия.
– И она пустит тебя внутрь?
– Не знаю, – пожал плечами солдат. – Но если нет других вариантов…
Других вариантов не было. Если не считать того, что предложил Стецук – облить башню бензином, поджечь, а потом всем разом помочиться на нее, чтобы от перепада температур покрытие треснуло. Выслушав предложение ефрейтора, Макарычев снисходительно похлопал его по плечу – ничего, мол, всякое бывает, – и они вместе отошли в сторону.
Оставшись один, Портной плотно прижал ладони к поверхности башни, закрыл глаза и прислушался к собственным ощущениям. Шестое чувство не открылось. Интуиция тоже молчала. Грустно вздохнув, Портной с боков прикрыл ладонями глаза от солнца и подался вперед, так, что едва не коснулся носом серебристой поверхности. Напрягая зрение, он пытался хоть что-то рассмотреть в глубине странной зеркальной глади, не отражающей ничего, даже солнечных лучей.
– Молится он там, что ли? – шепотом спросил у Макарычева Стецук.
Сержант молча пожал плечами.
Портной еще раз вздохнул, более протяжно, и сделал шаг назад.
Михаил любил читать умные книжки, хотя и далеко не все в них понимал, поэтому он был уверен, что сама по себе идея с молчащим мозгом совсем неплоха. Вот только никогда прежде ему не приходилось заниматься ничем подобным. Поэтому и рассчитывать он мог только на удачу или счастливый случай. Зачем он вообще за это взялся? Трудно сказать. Порой люди совершают очень странные, абсолютно необдуманные поступки. Особенно когда хотят произвести на кого-то впечатление.
Но, сказавши «А», нужно говорить и «Б». Портной сел на устилающие землю сухие сосновые иголки. Положил автомат справа от себя. Скрестил ноги. Ладонями погладил коленки. Возникшая позади него Тарья положила руки солдату на плечи. Поверх черных погон. И – замерла. Будто жена Лота, уставившаяся туда, куда ей не полагалось смотреть.
– Она тебе никого не напоминает? – тихо спросил у сержанта ефрейтор.
