— Я дико извиняюсь, что прерываю семейную разборку, — с потаённой усмешкой сказал он, — но тебя, Пьер, зовёт руководство. Отчитаться по вашему прорыву. Немедленно.
— А ты — мальчик на побегушках, что ли? — неприязненно спросил Пьер, отпуская Розу.
— Тебе это принципиально?
— Мне — нет, — никин отступил от артау, начавшей растирать запястья, на которых уже ожидаемо появлялись синяки, и быстрым шагом пошёл на выход. Борис не шелохнулся, чтобы освободить проход, и Пьер только закатил глаза, минуя его. А в следующую секунду из-за ловко выставленной подножки полетел на пол.
— Ясли, группа номер пять, Доматов, — бросил он Борису, поднимаясь и отряхиваясь. — Никак не повзрослеешь? Чужая слава покоя не даёт?
— А ты забавный, — задумчиво проговорил Борис, насмешливо рассматривая его. — Пожалуй, тебя я съем последним.
Пьер вспыхнул и уже открыл было рот, чтобы парировать, но Роза мстительно хихикнула со стола, и он не стал вступать в перепалку.
— Радуйся, пока можешь, — в последний раз смерив Бориса взглядом, Пьер ушёл, высоко держа голову. Борис ступил в кабинет, чтобы дверь закрылась.
— Я тут случайно услышал… весь ваш разговор, — весело признался он, и Роза выжидательно посмотрела на него. — Я тоже всегда мечтал о детях, хотя с детства полагал, что буду с той, которая не сможет мне их родить. Но даже если бы мы были одной расы, а ты оказалась на это неспособной, я бы обязательно осчастливил какого-нибудь такого же «напортаченного», как мы с тобой. Ну или как я…
— Да я знаю, — артау улыбнулась. — А ты… серьёзно с самого детства решил, что женишься на девушке… эм-м… иной расы?
— Я всегда был упёртый, как осёл, сколько себя помню, — Борис символично покрутил пальцем у виска, подходя к ней совсем близко. — Та девочка-артау, что спасла меня от хулиганов, въелась мне в память, и я был страшно зол на себя, когда понял, что думаю о другой. Это как только я тебя увидел в школе. Заподозрил даже, что у меня какой-то нездоровый пунктик на артау конкретно. Но потом я подружился с Рэксом и Китом. Они своими магическими путями подняли базы, и оказалось, что та девочка — ты, и я вздохнул спокойно.
— Так уж спокойно…
— Ну кому как, конечно. Это всё моя упёртость. А из-за чего у вас весь сыр-бор?
— Из-за того, что кое-кто не дослушал, — поморщилась Роза, опять потирая запястья. Это напомнило ей об ещё одном эпизоде, и она, спохватившись, стала спешно застёгивать рубашку. Борис рассмотрел в подробностях её новообретённые синяки на руках, но не сказал ни слова, лишь кратко, одними глазами, полыхнув яростью, и артау поразилась его непривычной выдержке.
— В чём великое открытие, расскажешь? Я дослушаю, — посмотрел на неё хорон.
— Не такое уж прям оно великое, потому что недоработанное. Я нашла, какие гены надо «включить» в вирусе, чтобы он начал работать в человеке. И не только в рейтере, хотя к их геному он подходит лучше всего. В любой расе. Пару лет экспериментов — и готово. Панацея от любой болезни.
— А побочка?
— Бесконтрольное размножение, — вздохнула Роза. — И как это блокировать, мне пока непонятно. То есть понятно, если на рейтерах. А на остальных — нет.
— Мощно, — покачал головой Борис. Телефон в его нагрудном кармане провибрировал, и он виновато улыбнулся: — Мне пора. Если будут какие проблемы, обращайся, ладно? Не забывай: ты не одна против всех.
Роза согласно кивнула, и хорон, прощально и мягко коснувшись её руки, развернулся и поспешил из кабинета. Необходимо было завершить то, ради чего он вообще пошёл сегодня утром в отделение лабораторий Пьера, и сейчас путь Бориса лежал в обитель группы Рэкса.
К счастью, идти было недалеко. Бронзовая дверь кабинета приглашающе отъехала перед ним в сторону, и хорон шагнул внутрь, сразу с лёгким недовольством отмечая общую неразбериху на всех четырёх столах. За одним из них, с наибольшим количеством нерассортированной бумаги, сидел Рэкс, приветственно улыбнувшийся другу.
— Ну у вас и бардак, — фыркнул Борис. — Как вы тут ещё друг друга находите.
— Порядок в первую очередь должен быть в голове, — Рэкс выразительно постучал себя по виску. — Остальное — частности.
— Не согласен. Но не принципиально. Что там Пьер, уже беседует? — Борис подкатил себе стул поближе к Рэксу и опустился на него, рассматривая дёргающуюся кривую звука на мониторе перед хороном. В колонках что-то невнятно шуршало.
— Ждёт приёма у советника президента. Ты куда вообще ему жучка-то прилепил?
— На ремень, — ухмыльнулся Борис. — Неудобно он мимо летел, ангел белокрылый…
— Оригинально. А куда попроще — это для слабаков? — Рэкс в притворном недовольстве приподнял бровь, и Борис отмахнулся.
— Я всегда импровизирую. В этот раз мне захотелось его уронить, что ж теперь? Зато на ремень он посмотрит в последнюю очередь. Значит, ждём?
— Ждём.
Они немного помолчали, потом Борис, не сдержавшись, спросил:
— А почему ты всё-таки его отпустил?
— Кого? — скучающе отозвался Рэкс, постукивая пальцем по столу.
— Ну Домино. Он ведь опасен… разве нет?
Рэкс подпёр голову рукой и с непонятным выражением на лице воззрился на Бориса.
— А почему ты отпустил Розу к Пьеру? Он же тебя бесит.
— Это тут при чём?
— Ты ответь сначала.
— Потому что вы мне так сказали… Ладно, ладно. Потому что понял, что да, шишки ей лучше набивать самостоятельно. А когда принуждаешь, даже из лучших побуждений, только хуже выходит.
— Ну вот ты и ответил на свой вопрос.
— А тебе не кажется, что это несопоставимо?
— Он же мне не враг, Борис, — вздохнул Рэкс, начиная барабанить пальцем чуть чаще. — Я не так много с Домино пообщался тогда, при нашем единственном знакомстве. Но всё-таки понял, что у него в душе: он упорно отрицает, что может нести за что-то ответственность. Привык к другой жизни, как-то так. И если сейчас я выдерну его оттуда, да пусть даже с его лжебратом, арестую, посажу, накажу, ничего это для Севера не изменит: слишком уж они наследили. Раньше надо было, сейчас только время тратить и руки марать. А так у него ещё остался шанс очень больно наступить на грабли. И очухаться. И прийти к нам, предварительно сделав так, чтобы хотя бы часть его преступлений перекрылась…
— Ты серьёзно в это веришь? — удивился Борис. Рэкс пожал плечами, едва заметно улыбаясь.
— Я всегда готов дать второй шанс. Вопрос только, как человек им воспользуется.
— И что, вот, допустим, придёт он к тебе лет через пять: «я исправился, я хочу служить в ГШР, а не рабами торговать», и ты примешь его с распростёртыми объятиями?
— Посмотрим по поведению.
