– Нам сюда, сэр, – говорит один из конвойных, пехотный капрал, показывая на поперечный проезд.
Надо же. Барак, где расположен военно-полевой суд, расположен наискосок от борделя. Очень символично. Меня сразу проводят в зал, мимо череды клеток с сидящими рядом конвоирами. Капитан с петлицами военного юриста – председатель суда. Выглаженный до стрелок на рукавах и чистый до неприличия полевой комбинезон смотрится в помещении с неровными бетонными стенами неестественно. Сверкающие ботинки. Надраенные наградные колодки. Плесень штабная. Пара членов суда. Сержант-морпех и лейтенант-артиллерист. Оба чувствуют себя не слишком уютно в непривычной обстановке. Сразу видно – недавно с фронта. Сбоку, на жесткой лавке, – военный следователь. Молодой чернявый лейтенант с щегольскими усиками.
Меня пристегивают наручниками к вертикальному металлическому поручню. Усаживают на лавку. Что-то мне этот поручень напоминает. Никак не могу вспомнить, что именно. Крутится в голове что-то неосознанное.
– Заседание военно-полевого суда военной базы Коста-де-Сауипе открыто. Слушается дело номер 5678-473. Сержант Ивен Трюдо, личный номер 34412190/3254, командир отделения роты «Джульет», Второго полка Тринадцатой дивизии Корпуса морской пехоты. Обвиняется по статье 302 Военного уголовного уложения – убийство офицера в боевой обстановке, – каким-то тусклым бубнящим голосом зачитывает председатель, даже не поднимая на меня глаз.
Заседание военно-полевого суда совсем не похоже на те суды, на которых я присутствовал в Зеркальном. Тут нет защитника, нет обвинителя, роль живых свидетелей исполняют обобщенные и подготовленные для наилучшего и быстрейшего восприятия записи допросов сослуживцев и выжимки из различных регистрирующих устройств – такблоков брони, показаний тактических вычислителей, систем контроля и наблюдения СБ. Собственно, мое преступление в этих записях зафиксировано, выделено, обосновано и уже доказано. Сам суд – простая формальность. Вся процедура упрощена до предела.
– Члены суда, прошу ознакомиться с записями, – не меняя тона, продолжает бубнить капитан.
Члены суда послушно надевают голошлемы и втыкают в стол разъемы. Минут пять они сидят в напряженных позах. Председатель щелкает своим пультом. Снимает шлем первым. Нетерпеливо барабанит пальцами по столу, дожидаясь своих помощников. Наконец те заканчивают сеанс.
– Доказательства неопровержимы, – бубнит председатель. – На записи тактического блока бронекостюма лейтенанта Бауэра четко видно, как сержант Трюдо открыл ничем не спровоцированный огонь по офицеру, повлекший его смерть. Ранее сержант Трюдо испытывал неприязненные отношения к своему командиру, службой контроля зафиксировано несколько конфликтов между ними. По заключениям психологов, подсудимый склонен к конфликтным ситуациям. Подлинность записей удостоверена технической службой суда. Решение на передачу материалов дела в суд принято командиром батальона ввиду неопровержимости собранных следователем улик. Предлагаю мерой наказания избрать расстрел. Члены суда, высказывайтесь.
– Вопрос к подсудимому, ваша честь, – говорит лейтенант, неприязненно глядя на меня.
– Задавайте, – разрешает председатель.
– Подсудимый, вы подтверждаете, что убили своего командира?
– Да, сэр. – Я неловко поднимаюсь – стойка и наручники здорово мешают двигаться.
– Зачем вы это сделали?
– Не знаю, сэр. – Я сама искренность. Я действительно не знаю, за что я грохнул эту скотину. Или не помню. А в общем, один хрен – туда ему и дорога.
– Не знаете или не помните, сержант?
– Сэр, я только что из госпиталя. Я имя-то свое с трудом помню. «Психи» в моем котелке так покопались, что себя в зеркале не сразу узнаю.
– Сержант, выбирайте выражения – вы в суде, – стучит молотком председатель.
– Извините, ваша честь, сэр, – механически отвечаю, одновременно представляя, где и в какой позе видел я его суд и его самого.
– Вы перенесли травму? – допытывается лейтенант. Поворачивается к следователю: – Сэр, пожалуйста, расскажите об обстоятельствах инцидента подробнее.
Следователь встает. Достает свой электронный планшет. Начинает рассказывать, как мы отбивали атаку, как наемники прорвали фронт, как погиб ротный, как Бауэр кинул остатки роты в контратаку и как мы попали под удар дружественной авиации. Зачитывает результаты вскрытия тела лейтенанта, выдержки из моего диагноза, заключение госпитального психолога, перечень процедур, что я перенес. Из его речи следует, что я вполне отдавал отчет в своих действиях.
– Благодарю вас, сэр. Сержант, ваши преступные действия ничем не оправданы, – и председателю: – Поддерживаю расстрел, ваша честь.
Председатель кивает. Смотрит на большие часы за моей стеной. Поворачивается к сержанту:
– Ваше мнение, сержант?
– У меня вопрос к подсудимому, ваша честь.
Капитан снова смотрит на часы. Недовольно – график, кивает сержанту.
– Сержант Трюдо, скажите, по вашему мнению, приказ на контратаку, который отдал лейтенант Бауэр, был верным?
– Он был абсолютно бессмысленным, сэр, – отвечаю спокойно.
Офицеры переводят удивленные взгляды с меня на сержанта. Председатель мрачнеет все больше.
– Тем не менее вы его выполнили, – уточняет сержант.
– Да, сэр. К тому же выбора не было – нас перевели в режим «зомби».
Что-то мелькает в глазах сержанта.
– Это в деле не обозначено, – говорит он, глядя на следователя.
– Этот факт имел место, но не вошел в описательную часть ввиду того, что он не имеет решающего значения для прояснения мотивов преступления, сэр.
Готов поклясться, что сержант с трудом сдержал ругательство.
– Как, по-вашему, должен был поступить командир роты в сложившихся обстоятельствах?
– Сержант, мы тут не для обсуждения вопросов тактики собрались, – резко говорит председатель.
– Сэр, я в состав суда не просился. Меня назначили. И уж коли я тут, прошу разрешения прояснить суть дела, – набычивается сержант.
– Продолжайте. – Председатель откидывается на спинку кресла и препарирует холодным взглядом своего строптивого помощника.
– Благодарю, ваша честь, сэр. Итак, сержант?
– В сложившихся условиях необходимо было сохранить остатки роты. Отойти под прикрытием приданных БМП, перегруппировать силы и нанести авиационный удар. Затем вновь занять прежние позиции. Оборонительная линия была растянута до предела, а приданные средства оказались не готовы к огню поддержки ввиду нехватки боеприпасов. К тому же батальон уже выслал нам на помощь резерв – более двух взводов.
– Тем не менее исполняющий обязанности командира роты предпочел контратаку, да еще включив режим «зомби», – задумчиво говорит сержант. – И что произошло дальше?
