— А с раненым, и того меньше, — усомнилась Анна.
— Возможно меньше, но и отказать в помощи человеку мы не можем, даже рискуя жизнью.
— Он, что, нам сват, или брат? — не унималась девушка.
— Конечно он нам не брат и братьями нас, я уверен, не считает, и считать не будет, но не помочь не можем, иначе это будем не мы, а кто-то другой, Понимаешь мы — соль земли, кому нужна будет соль, если потеряет свою соленость!
— Всё мы понимаем, Ярослав, — успокоила спутника Юля, — просто хочется побыстрее вернуться к своим.
— В таком случае пора за дело. Я займусь раненным, а вы, найдите удобный подъем на вторую террасу. Думаю, идти по ней безопасней, чем по дну долины, но далеко не отходите и оставьте мне свои аптечки.
Спутницы, оставив лишние вещи, ушли искать подходящий проход на вышележащую террасу, оставив Ярослава наедине с раненым.
* * *
Парень потерял много крови и сейчас находился без сознания. Снял куртку, перевернул хорхо на живот, и осмотрел раны. Ничего сверх страшного не обнаружилось. Края припухли, но толстые древки мешали крови покидать тело. Как только будут удалены, хлынет рекой. Прежде чем тянуть, Ярослав приготовил всё необходимое. Промыл руки и раны септиком, разложил бинты, сделал укол обезболивающего. Над лезвием ножа провел обеззараживание в пламени, вдруг понадобиться. Примерно через десять минут лекарство должно подействовать, и Ярослав, ухватившись за торчащее древко, вынул стрелу. От боли парень пришел в себя, громко вскрикнув. Из открывшегося отверстия потекла густая кровь, но не так сильно, как предполагалось ранее, наложив тампон, Ярослав быстро перекрыл ей ход. Наконечник оказался простым ромбовидным без усов и зазубрин. Вышел легко, без усилий, резать ничего не потребовалось.
То же самое проделал со второй стрелой, только на этот раз, закричав изо всех сил, парень резко дернулся, пытаясь вскочить, и вновь потерял сознание.
Туго спеленав раны, Ярослав закончил врачевание. Уложил на свою камуфляжную куртку, дал понюхать нашатыря. Незнакомец с трудом пришёл в себя. Слабый блуждающий взгляд ощупывал окружающие предметы, в глазах отразилось непонимание происходящего. Постепенно сознание проступало через пелену небытия, хорхо застонал. Видя, что парень готов, Ярослав обратился с вопросом:
— Хорхо ву? Яна уромарно? Янино золоу?
— (Ты Хорхо? Дорогу знаешь? Идти сможешь?)
Незнакомец смотрел непонимающе.
— Значит, не понимаешь модонский, — как бы сам себе сказал Ярослав, продолжив:
— Сакора мирана, оуна наватара
— (Доброй жизни, уважаемый господин.)
После этих слов парень закашлялся, пытаясь что-то произнести, прохрипел чуть слышно:
— Мирана сакора!
— Вот уже лучше. Кое-что ты знаешь.
— Сакора Яна.
(Доброго Пути), — продолжал Ярослав, указывая рукой направление, — Яна! Яна! Сакор Яна! (Путь! Путь! Добрый Путь!)
— Яна? — переспросил Хорхо.
— Сакор Яна! — поправил Ярослав.
— Ледоана Яна Вос меланер, — чуть громче пробормотал парень, указывая рукой на Восток. — Вос меланер! — уже более уверено и просящее.
— Вос мелано, вос мелано, — повторил Ярослав, — понять тебя немудрено, к своим хочется, только твои для нас не свои и меня к ним совсем не тянет. Потому пойдем кружным путем к реке Яре.
Весь монолог Ярослав сопровождал обширной жестикуляцией, пытаясь компенсировать отсутствие знаний языка. Судя по реакции парень не понял ничего, но удовлетворенно кивал головой в знак согласия, показывая не безызвестный жест вуоксов — «раскрытую ладонь», означающий — понимаю, соглашаюсь. Наконец Ярослав сделал последнюю попытку узнать имя раненого. «А то все Хорхо, да Хорхо» — думал он, указывая на себя произнес:
— Ярослав.
Парень моментально среагировал, чувствовался высокий интеллект:
— Аослаф, — повторил он.
Указал на грудь раненого:
— Расьюмон, — назвал себя незнакомец. Чувствовалось, что парень сильно устал от разговора.
— Вот и познакомились, — согласился Ярослав, — теперь успокойся, отдохни, всё будет в порядке.
Через минуту хорхо уснул.
* * *
В скором времени вернулись спутницы, застав Ярослава за необычной работой. Он мастерил носилки из двух срезанных жердей и гибких ветвей местной породы вьюна, более похожего на лианы.
— Что это ты делаешь? — заинтересовано спросила Анна.
— Носилки, — удовлетворенно ответил Ярослав.
— Сама вижу, что не автобус. Зачем? Мы что потащим раненого на себе?
— Не на себе, Анюта, а на носилках. Расьюмон не сможет идти.
— Его так зовут; Расьюмон? — переспросила Юлия.
— Да, мы с ним разговаривали, и я узнал имя.
— Красивое имя — Расьюмон, а больше ты ничего не узнал?
— К сожалению, нет. Хорхо не говорит на модонском.
— Если придется нести твоего Расьюмана, то когда мы доберемся до Яры, вообще не известно.
— Может сделать укол «Промидола», у каждого из нас есть в аптечках по ампуле, — предложила Юля, — говорят, человек после него и раненый может бегать, как спринтер.
— Всё это сказки, вот если бы был Спиритин или Перватин, тогда, да! Между прочим, я не врач и мало, что понимаю в обезболивающих, но давать хорхо сильнодействующие лекарства опасно, вдруг загнется. Не человек всё же. Потому потащим его на носилках, не переломимся. Я сделал укол Ледокоина, на пол дня его хватит, а теперь он уснул.
Через двадцать минут носилки оказались готовы, спутники общими усилиями погрузили на них раненого.
— Дорогу наверх нашли? — поинтересовался у девушек Ярослав.
— Нашли, — дружно ответили те.
— Совсем недалеко, — радостно сообщила Анна.
— Тогда хватайтесь за задние ручки и в путь.
* * *
Расселина, ведущая наверх, оказалась действительно в десяти минутах ходьбы. Притом, что найти её, девушкам потребовалось значительно больше часа времени. Зато, теперь поднявшись на вторую террасу долины, можно было не опасаться ни погони горилоподобных вуоксов, ни самих хорхо. Дорога не располагала к душевным разговорам. Людям, отягощенным носилками, приходилось пробираться по диким зарослям горного леса, где их путь преграждали густой подлесок, мертво вцепившийся в каменный грунт. Приходилось постоянно петлять, огибая деревья и находить узкие проходы среди кустов. Несмотря на все сложности, компания обогнула горный выступ и к концу дня достигла южных склонов хребта.
Теперь вынуждено искали спуск, но поблизости не находили. Скалы круто обрывались вниз. Тут и без носилок спуститься трудно, а с раненым вообще невозможно. Пришлось медленно продвигаться вдоль склона на восток, потому, как в обратном направлении к порогам горы ещё круче. До самого вечера шли вдоль обрыва, пока не наткнулись на тропу пересекавшую террасу и идущую к удобному спуску.
