Но сначала надо закончить дело…
До взрыва оставалось семь минут. Или семнадцать. Непонятно как, но я умудрился забыть, на какую цифру запрограммирован таймер…
С генералом я все-таки связался. Поведал его изумленному превосходительству, что за сокровище я захватил вместо дурацких проржавевших бомб времен «холодной войны». Но Мангуст парень не промах и отныне не намерен корячиться за дурацкие висюльки на грудь. Двести миллиардов юаней и остров в Эгейском море в личное владение, причем с правом экстерриториальности, гарантированным Исламским Союзом, – вполне достойный гонорар за мои праведные труды.
Ошарашенный генерал Кравцов пошел, куда послали, – отправился изучать карту Эгейского моря, – а я в последние полчаса нашел себе другое отличное развлечение. Любовался на экранах внутреннего наблюдения, как с нескольких направлений сквозь жилые блоки и лабораторные корпуса прорываются небольшие группы бойцов в черной форме… Кто такие? Я понятия не имел. Откуда здесь взялись? Не знаю, взялись и взялись, какое мне дело до происхождения глупых сапиенсов. Будем считать – самозародились в крови и дерьме, вполне приличная родословная, бывает и хуже…
Прорывались самозарожденцы в мою сторону, к центральной пультовой. Довольно лихо крошили на пути всех встречных островитян, но в стычках с уцелевшими наемниками тоже несли потери…
Любопытно, успеют они ко мне в гости до взрыва? А если успеют, то какая из групп и в каком составе?
Я, чтобы не путаться, взял экранный маркер и пронумеровал всех самозарожденцев – как тараканов на бегах. Смешно, правда?
И организовал небольшой тотализатор – сам ставил ставки, сам их принимал, все мысленно. Кто-нибудь в нашем забеге да победит и получит от меня главный приз – пулю в лобешник. Как только сунется сюда, так и получит…
Рыжая женщина со стрижкой ежиком пыталась помешать моему развлечению, но я отключил динамик и лишь иногда поглядывал, как беснуется она на экране… Кого-то она мне напоминала, но не важно…
Не время заглядываться на чужих женщин, к тому же рыжих. Меня в Питере ждет Лариска, и не только – ха-ха! – меня. Врачи сказали, что будет девочка, оно и к лучшему, хватит продолжать династию головорезов Дашкевичей, пусть вырастет и займется чем-нибудь мирным. Представляю, как взовьется бабушка Стася…
Ай, беда, семнадцатый номер выбыл, а так хорошо шел… Две пули в голову, и ваши ставки сгорели… А бабушке Стасе я пожелаю благополучно подавиться собственной желчью, потому что до выпуска из Кадетского корпуса три месяца, а подавать документы в военное я не буду. Не бу-ду. И вообще уеду из Питера, в красивый южный город у моря, пока не знаю в какой, но придумаю… Скушала, бабуля? Не наелась? Тогда возьми на закуску таракана с номером шесть, он теперь без задней лапки и бегать не может…
А вот и наши победители, музыка, туш!
Шевеля усиками, два таракана ввалились в комнату, так нечестно, я думал они маленькие, а они большие и страшные, я в них стреляю, стреляю, а они не падают, не падают, не па…
Буран оказался быстротечным и, похоже, завершался, – темные, нависшие над землей тучи проползли куда-то дальше, в разрывах снежных вихрей даже изредка мелькало солнце… Но у земли мело и крутило еще о-го-го как, видимость метров десять-пятнадцать, не больше.
И они наверняка бы раздавили тело, лежавшее в снегу прямо на пути вездехода, – если бы машина двигалась на нормальной скорости. Но вездеход едва полз, увязая в свеженаметенных сугробах.
– Человек, – сказал Наиль, затормозив.
– Может, из этих… из мертвяков? – предположил Алька, вглядываясь вперед сквозь мелькание стеклоочистителей. – Не дошел с корабля?
– Не… Вроде одежка меховая… Точно, эскимос. Еще один обкуренный…
– Пошли, глянем.
Наиль хотел возразить, но Алька уже открывал дверцу.
…В снегу лежал не эскимос – эскимоска. Молодая, хотя возраст ее Алька определить затруднялся – может, пятнадцать лет, а может, и все двадцать… И была она не обкурена – ранена, причем неслабо.
– В деревушке ихней под пулю подвернулась, – констатировал Наиль. – Видал, что там творилось?
Алька кивнул. С ледяных холмов открывался неплохой вид на селение аборигенов, расположенное несколько в стороне от острова, и оба до начала бурана отлично видели, что там происходило… Он вспорол ножом верхнюю одежду, потом нижнюю, тоже меховую, достал самонакладывающийся бинт из аптечки. Хотя толку от него сейчас мало, эскимоска подвернулась не под пулю, под осколок, рана длинная и глубокая, крови потеряно немало, как сюда-то добрела или доползла, удивительно…
От упражнений в полевой медицине Альку оторвал крик Наиля:
– Ты глянь, какая дурында с неба валится!
Он глянул – и не увидел ничего. Та же белесая муть…
– Во-он там мелькнула… – показывал куда-то вверх Наиль. – Здоровенная, вроде вагона железнодорожного, даже больше… И парашюты сверху, тоже здоровенные!
Десантная капсула, догадался Алька. В игру вступили новые игроки? Или к кому-то из прежних прибыло подкрепление? В любом разе надо уносить ноги, и побыстрее.
– Грузим ее осторожно, – сказал Алька.
Судя по лицу Наиля, никого и никуда ему грузить не хотелось. Он неуверенно предположил:
– Может, ее свои…
– Берись за ноги, мать твою! – оборвал его Алька.
И аккуратно подхватил раненую за плечи.
…Автомазированный медицинский отсек на «Гермесе» был хорош – если в недрах индивидуальной аптечки скрывался электронный эскулап, сравнимый по умениям с ротным фельдшером, то здесь – не меньше, чем профессор, а то и консилиум профессоров. И хотя пользователи – Алька с Наилем – оказались в медицине не сильны, но кое-как необходимые первичные процедуры запустили. Но дальше дело застопорилось – рекомендации электронного диагноста пестрели мудреными и непонятными терминами. Чудесного излечения не получилось, но все же пациентка оставалась жива, когда несколько дней спустя на горизонте показались сопки Кольского полуострова…
Больно. Укол в руку. Я жив. Кровь… Металл холодит щеку… Кровь на полу. Моя. Меня убили. Нет, не сходится… Больно – и я жив… Ранили… Снова укол в руку. А ее и так не поднять. Какой гадостью меня пичкают?
Воро́ны. Много ворон. Расселись, каркают, хотят поклевать мой труп… Нет, я в Арктике и ворон здесь нет… Это голос. Хриплый, каркающий. Не хочу слушать. Да хватит бить меня по щекам и трепать мои уши!
– Ну вот, – прокаркал старик. – Так лучше…
Лучше будет, когда он отвалит и оставит меня в покое. В этой поганой жизни даже умереть спокойно не дают…
Я попытался дать совет старику, куда ему пойти и чем заняться. Не получилось. Закашлялся, на губах что-то запузырилось, на вкус подозрительно солоноватое…
