Холмс выпрямился и решительно заключил:
– Настало время поговорить со всеми обитателями этого дома.
Мистер Харт, младший брат покойной
– Я не убивал свою сестру, – сказал очень бледный Роджер Харт.
– А кто-то утверждает обратное? – молниеносно парировал Шерлок.
Роджер открыл рот и снова закрыл.
– Н-нет, – выдавил он, наконец. – Просто мне казалось, вы меня подозреваете.
Младший брат покойной миссис Кроули оказался худощавым малокровным мужчиной с измученным лицом. На щеках его пробивалась клочковатая рыжеватая щетина, веки были воспалены.
– Когда меня позвали, она была уже мертва.
Он упорно старался не встречаться глазами ни с Шерлоком Холмсом, ни с его другом. Но когда молчание стало невыносимым, поднял взгляд и уставился на знаменитого сыщика с плохо скрытым вызовом.
– Расскажите о ее последних двух днях, – попросил Холмс, словно не замечая этого.
– Все было как обычно, – после короткой паузы ответил Харт. – Она много читала, мы разговаривали, обсуждали общественную жизнь. С Маргарет самая скучная тема становилась занимательной. Вы знаете, – неожиданно спросил он, – что она фактически заменила мне мать?
– Я слышал, вы с ней рано осиротели, – уклончиво ответил Холмс.
– Мне было пять, а Маргарет девятнадцать. Она посвятила мне свою жизнь. Даже мужа выбрала не по любви, а по расчету, только расчет был на его отношение к детям.
Лицо Харта просветлело от воспоминаний.
– Джонатан был человеком исключительной доброты. Кто-то назвал бы его скучным и недалеким, но мне всегда было с ним… тепло. – Он слабо улыбнулся. – Мы прекрасно ладили, но боюсь, Маргарет чувствовала себя рядом с ним не слишком счастливой. В юности я не задумывался над этим. Мне пришлось дожить до сорока, чтобы осознать, сколь многим я ей обязан.
– У вас есть предположения, кто мог убить ее?
На этот раз Роджер Харт посмотрел прямо в глаза Шерлоку Холмсу. И в голосе его звучала неподдельная боль, когда он отчеканил:
– Кто бы это ни сделал, убийца будет гореть в аду!
Молли Пейн, компаньонка убитой
Ватсон ожидал увидеть пожилую даму, но Молли на вид было не больше тридцати пяти. Длинное смуглое лицо с большими печальными глазами казалось сошедшим с картин великих мастеров прошлого. Во всяком случае, именно так подумал про себя Джон Ватсон.
Тем разительнее был контраст с ее словами.
– Я никогда не питала пылкой привязанности к Маргарет! – с порога заявила она.
Очарованность доктора Ватсона этим романтичным созданием несколько поутихла.
– Она была жесткой, требовательной и эгоистичной, – продолжала Молли. – Испортила жизнь своему младшему брату!
– Испортила? – не удержался он.
Большие удивленные глаза обратились к нему.
– Надеюсь, вы не считаете ее благодетельницей? Она всю жизнь ворковала над Роджером, притворялась, что только ради него согласилась на брак с богатым, но безобидным тупицей!
– А на самом деле? – спросил Холмс.
Молли пожала плечами:
– Маргарет хотела получить состоятельного муженька и добилась своего. Все остальное – сказки для младшего братца.
Она сложила на коленях руки. Проследив за коротким взглядом своего друга, доктор Ватсон заметил то же, что и Холмс: кисти у мисс Пейн были бы очень красивы, если бы впечатление не портили безжалостно обкусанные ногти.
– Ей нравилось держать Роджера при себе! – с насмешкой пояснила она. – Он мог бы жениться, если бы не старшая сестра. Но ко всем его увлечениям она была безжалостна!
На щеках Молли вспыхнул болезненный румянец.
– А доктор Челли! – горячась, продолжала она. – Маргарет притворялась больной, лишь бы он не отходил от нее! Она обожала внимание!
– Разве ее не мучили боли? – возразил Холмс.
Мисс Пейн осеклась.
– Последние дни ей приходилось нелегко, – неохотно призналась она. – Ее стоны никому не давали спать. Но я бы не удивилась, окажись и это притворством.
Холмс задумчиво склонил голову набок.
– Вы не слишком теплого мнения о Маргарет Кроули, – сдержанно заметил он. – Что же побудило вас провести в ее доме почти полтора года?
Румянец на впалых щеках Молли Пейн стал ярче.
– Нужда в деньгах, – в тон Холмсу ответила она. – Маргарет, при всех ее недостатках, никогда не была скупердяйкой.
Сайрус Челли, врач
Из всех обитателей поместья доктор Челли владел собой лучше прочих.
– Да, миссис Кроули очень страдала физически. Нет, я понятия не имею, кто мог ее убить. Знал ли я, что она оставила мне наследство? Предполагал. Она тепло относилась ко мне, хотя порой была резковата. Обижался? Нет, мистер Холмс. Я знаю, что такое терпеть боль. По сравнению со многими пациентами, проклинающими врачей, Маргарет вела себя просто героически. Доктору Ватсону как моему коллеге должно быть отлично известно, на что бывают способны тяжелые пациенты.
Сайрус Челли скрестил руки на груди. Лицо его выглядело бы благородным и почти одухотворенным, если бы не чрезмерно выдающийся вперед подбородок. Он придавал чертам доктора Челли что-то грубое.
– Вы заходили в ее спальню вечером перед нападением? – спросил Холмс, внимательно разглядывая монограмму на его жилете.
– В этом не было нужды. С обычными процедурами вполне справлялась ее горничная или компаньонка.
– Молли Пейн посещала миссис Кроули в ту ночь? – быстро спросил Холмс.
Это был единственный момент, когда Ватсону показалось, что Сайрус смутился.
– Нет… то есть да… Я не уверен. Вам лучше спросить у нее самой.
Дороти О’Нил, служанка
Горничной, неприязненно взиравшей на сыщика, Холмс задал только два вопроса.
– Вы задергивали портьеры перед тем, как покинуть спальню миссис Кроули?
Пожилая женщина негодующе воззрилась на него:
– А как же! Мало ли кого черти принесут! Негоже всяким оборванцам таращиться в окно к моей хозяйке!
Глаза ее увлажнились. Грубые пальцы судорожно мяли и комкали платок.
– Кто, по-вашему, мог убить ее? – мягко спросил Холмс.
Ответ горничной прозвучал неожиданно:
– Кто это сделал, мне неведомо, сэр. Но он оказал ей добрую услугу, да простит меня Господь за такие слова! – женщина всхлипнула. – Уж так она мучилась, моя бедняжка, что последние дни и говорить не могла от боли.
Когда за ней закрылась дверь, Холмс обернулся к другу. На губах его играла улыбка.
– Что ж, мой друг, картина начинает вырисовываться!
* * *
Если бы бульдог, обладающий крайне воинственным характером, мог принять человеческий облик, он, без всякого сомнения, стал бы детективом Моррисоном. Так подумал молодой констебль Атчесон, рассматривая детектива.
