дарования не нашли чем занять себя, кроме как применить по делу все те многочисленные детонаторы, которые в свое время мы извлекли из взрывчатки на нашей базе. Берется детонатор (стандартный армейский, который и на нажим и на растяжку, и если надо — электрическим импульсом инициируется) — и бумажный пакет с субстанцией. Субстанцией? — переспросила Юки и Джин отвела взгляд. Да, правильно, берется бумажный пакет с дерьмом и туда вставляется детонатор. Энергии взрыва стандартного детонатора вполне хватает чтобы разорвать пакет в клочья и забрызгать все вокруг содержимым пакета. Кстати, а вы знали как сделать направленный взрыв дерьма, типа как в американской мине «Клеймор», она же советская «МОН-50»? Здесь терпение у меня лопнуло и я твердым голосом сказал что никаких говно-мин или там говно-гранат. И вообще — хватит самодеятельности, вы хотя бы то, что от вас требуется выполните, артисты. И актрисы. Бумажная жаба и Джин — кивнули и уметелили куда-то по коридору, при этом на Джин была одета вполне приличная иллюзия юной Мэрилин Монро в школьной форме Тринадцатой.
— Эту бы энергию, да в мирное русло. — задумчиво сказала Юки, глядя ей вслед: — такой потенциал пропадает…
— Она просто наслаждается силой и красотой Весны своей Юности! — сказал я, волевым усилием удерживая себя от того, чтобы встать в позу учителя Гая и оттопырить большой палец вверх: — когда ж еще и подурачится как не сейчас. Ты просто слишком серьезная… была.
— Была? — поднимает одну бровь Юки. И как это у нее получается? У Акиры фирменный жест — переносицу мять, когда мы с Майко чего-нибудь отчебучим, а у Юки — вот так вот бровь поднимать. Одну. С таким сарказмом, что стендап комики удавились бы от зависти.
— Была. — киваю я: — ты очень изменилась. Правда я еще не знаю, в какую именно сторону…
— И я тоже. — признается Юки: — сама пока не знаю. Знаю, что оставаться прежней — стесненной и затюканной — не хочу.
— Юки-сама! — к нам подскакивает Ая-чан: — скоро уже начнется, пошли! — и мы идем. Говорят, что Наполеон на том свете сказал, что если бы у него были такие же СМИ, как у современных руководителей — никто бы и не узнал, что он проиграл битву при Ватерлоо. Потому у меня сегодня довольно важный пост — за микрофоном. Весь зал оборудован новыми колонками, все сведено в единую систему, подобраны звуковые треки, что на самом деле было уже явно лишним, но мне было нечего делать вечером, да и сестричка Нанасэ немного помогла, так что — мы подобрали звук! Никогда не был ди-джеем, потому за пультом мне помогает Гайвер-кун — низкорослый и чрезвычайно волосатый паренек из клуба поп-музыки. Почему Гайвер — без понятия, хотя Киоко-чан говорила, что тот как-то летом упал лицом в коровью лепешку на ферме. Вот как это взаимосвязано — ума не приложу, но с тех пор он — Гайвер.
Занимаю свое место перед микрофоном, оглядываю зал. Да, сегодня у нас аншлаг, все места заняты, раздвижные трибуны ломятся от народа, кому-то мест не досталось и экран в холле школы транслирует происходящее. В динамиках на всю школу негромко, но вполне явственно гремит басами — We will, we will rock you… we will, we will rock you!
На трибунах явно притопывают в такт музыке, я ищу глазами Иошико и нахожу ее в своем углу, она стоит в спортивном костюме и разминает шею, рядом с ней стоит Ая-чан с микрофоном номер два. Сразу за ней — наши трибуны, там сидят учащиеся Тринадцатой школы, места выбраны не просто так, они должны сочувствовать ей, быть, буквально за ее спиной, так, словно она и вправду защищает их. Напротив — трибуны, которые мы отдали представителями Пятидесятой с их Самураями Икагами и Академии Боевых Искусств такое расположение трибун подталкивает к конфронтации, к восприятию Пятидесятых и Академиков — как своих противников. А уж в ситуации, когда адреналин будет выплескиваться из ушей, подсознание само направит мысли в нужную сторону. Я ищу взглядом дальше. Вон, на лучших местах справа — Икагами Хондзо, со своим советником, хилым ботаником в огромных очках. В прошлый раз именно его первым приложила наша Темная Иошико, наверное потому он отделался без переломов — первые удары она тщательно контролировала, это уж потом разошлась. Икагами и его стратег сидят вполне себе довольные и если я от кого и ожидаю гадости, так это от них. Слева на трибунах, там, где места Академии — есть отдельная ложа для ВИПов Совета Академии, сооруженная на скорую руку, но вполне приличная. Там и сидит здоровенный парень в два раза больше меня, его плечи такие же широкие, как у Майко в ее первом гире, когда она мускулы наращивает. Рядом с ним — девочка-дюймовочка, и мысль о том, что она тоже входит в Совет Академии — интригует. Здоровяк — понятен, у него уже фора за счет своей физической формы, силы, веса. Но она? Интересно было бы посмотреть что она умеет — мелькает мысль на задворках сознания и тут же угасает — не до того. Сейчас — время шоу.
Я киваю Гайверу и тот легонько трогает ползунки на своем пульте. Музыка утихает, наступает тишина, нарушаемая едва слышимым гулом толпы.
— Дамы и господа! — говорю я и мощные динамики разносят мой голос по школе: — Учащиеся Тринадцатой школы и наши гости! Сегодня мы собрались по уникальному поводу! Сегодня у нас состоится дружеский поединок между нашей Иошико и новенькими. Уж так получилось, что они все претендуют на пост президента нашей школы. Это событие никак не связано с выборами, но все же на вашем месте я бы присмотрелся к кандидатам сегодня. Итак, слово Темной Императрице! — Гайвер-кун переключает что-то на своем пульте, Ая-чан протягивает микрофон номер два Иошико.
— Всем привет. — коротко бросает Иошико и некоторое время пережидает, пока утихнут аплодисменты и улюлюканья: — я тоже рада всех вас видеть сегодня. Должна сообщить, что все мои соперницы откликнулись на мою… просьбу и будут сегодня участвовать. За что я им очень благодарна. Хотелось бы отметить, что этот поединок дружеский и не связан с выборами на пост президента школы. У меня все. — она отдает микрофон Ае-чан и та перебегает в другой угол ринга, где стоит первая соперница, китаянка Мико Ли.
— Здравствуй, Тринадцатая… — говорит Мико Ли и я отмечаю, что голос у нее слегка хрипловатый, но не грубый. Она в традиционном красном ципао, разрезы едва ли
