Итак…
Рука потянулась к мобильнику. Ясно, что рыба гниет с головы, но пока нет силы, способной противостоять «Фатуму».
— Привет, Паша. Ты дома, не занят?
— Что опять? — Легкий вздох.
— Сейчас я тебе скину… уже скидываю интересный видеоролик. Там организатор теракта, я был в метро и все видел. Глянь в скайпе.
— Ну-у-у… Есть. Подожди-ка, ты там был?!
— Да, да, был. Смотри ролик, пока он есть. Смотришь? Так вот, оратор и есть террорист. В метро — камеры, они его сняли. Ты понял, о чем я? Можно что-нибудь сделать?
— Не тараторь. Хм-м-м. Любопытно. Этим другое подразделение занимается, я им передам. У тебя талант влипать в…
— Извини, Паш, много дел. Чертовски много дел! Будет инфа — маякни.
На очереди — «Щит». Видимо, не только у Ника накопилось негодование, теперь оно нашло выход. Пока это маленький ручеек, но разве не с прохладного ключа начинаются реки?
Никита заглянул в блог: пошли ответы и перепосты, правда устремилась в массы. Отписываться некогда. Надо структурировать «Щит» по подобию коммунистической партии: ячейки, над ними — руководители, затем — региональные руководители и управление. Ячейки не связаны, люди не знают друг друга, их координирует лидер. Вопрос: как это сделать за оставшиеся до полуночи часы?
Зайти на сайт «Щита». Ну и нафлудили на форуме! Отследить более или менее структурированные организации. Здесь их несколько: антифашисты, группа студентов МГУ, группа из Бауманки и первого меда. О! Питер нарисовался, это уже сложнее, с ними — позже. Еще ребята из спортклуба… из трех спортклубов. Теперь надо выделить лидеров — это будет костяк, управление, потом сделать веерную рассылку сочувствующим, где указать адрес сайта и группы соцсетей. И ежедневно пропадать в Интернете до двух-трех ночи, общаться с сочувствующими, чтобы на днях, чем раньше, тем лучше, организовать первое, пока неофициальное, заседание.
Ник покосился на часы: начало двенадцатого. Одному и до утра не справиться.
Постучала мама и, не дожидаясь ответа, вошла с телефоном:
— Никита, это снова тебя. Сумасшествие какое-то! Во что ты влез?
— Все нормально, мам. — Ник взял трубку. — Алло.
— Никита Викторович? Это Стас Кониченко…
— О, привет, Стас! Сможешь срочно приехать? Мне нужна помощь… Да? Тогда записывай адрес… — Договорив, Ник тяжело вздохнул и посмотрел в окно. Пока не ясно, получится ли его дерзкая задумка, а если да, то что выйдет в итоге.
Понятно одно: нужно устроиться в «Фатум», чтобы знать, как работает враг и что собой представляет.
На этот раз Ником занялись настоящие кадровики. Тимура Аркадьевича он даже не видел, тихая и грустная Мария отвела новичка на шестой этаж и оставила в пустой — лишь стол и несколько стульев — комнате без окон. Так в кино обычно изображают допросные.
Через несколько минут, извинившись за опоздание, вошли двое в костюмах. Настолько серо-безликие, что сразу стало понятно: раньше работали в полиции или ФСБ. У одного из них были светлые, коротко стриженные усы, даже скорее щетина. Костюмы представились — выяснилось, что это безопасник с кадровиком. Нику выдали анкету для приема на работу, подробную, с требованием рассказать все про родных до седьмого колена, и вежливо попросили документы. Ник отдал паспорт, диплом, военник, свидетельства ИНН и пенсионного страхования. Костюмы занялись своими обязанностями, он начал заполнять графы.
Рука устала, но Ник справился. С ним почти не разговаривали, и он не задавал вопросов. Безопасник, улыбаясь в усы, предложил ознакомиться с договором и инструкцией. Ник глянул. Присмотрелся. Вскинул брови.
— Допуск по второй форме, — объяснил безопасник; заметив удивление Ника, добавил: — К государственной тайне.
— И что? — поразился Ник.
Он ожидал соглашения «о конфиденциальности» или «о коммерческой тайне», но никак не этого.
— Прочитайте внимательно. Если нет возражений — подписывайте согласие на проверку, заполняйте вторую анкету и подписывайте договор. Не согласны — на том и расстанемся.
— А чем мне это… грозит?
— В инструкции все указано.
Ник зашелестел страницами. Он уже всё решил, содержание инструкции не повлияло бы на его готовность работать в «Фатуме». Допуск к государственной тайне — значит, контора связана с властями, как он и думал. Отказаться, уйти — и позволить «Фатуму» с государством дальше творить беспредел, позволить мрази этой фашистской выползти из подполья? Ради чего? Такая подлость — из-за запрета на выезд за рубеж, из-за уголовной ответственности в случае разглашения?
И дальше люди будут гибнуть, террористы — по приказу взрывать вагоны поездов, а Ник — сидеть дома перед телевизором, предав всех: студентов, верящих в него, пострадавших, не знающих о нем. И самого себя.
Он всё подписал, заполнил вторую анкету, вручил ее безопаснику.
Усатый кивнул:
— Очень хорошо. Не все так страшно, как кажется! Родина велика, мест для отдыха много, дорога оплачивается. Надбавка к окладу — тридцать процентов. Опять же Родина не забудет своего героя.
Кадровик, покивав своему усатому коллеге, молча собрал документы, велел Нику следовать за ним и повел фотографироваться на пропуск.
Погрязнув в бюрократических ритуалах, Ник пропустил обед. Когда он прибыл в приемную Тимура Аркадьевича, за окном уже смеркалось.
Мария глянула на него покрасневшими глазами:
— Тимур Аркадьевич в местной командировке. Вы обедали, Никита?
— Нет, не успел.
— Давайте чаю попьем, — предложила она неожиданно неофициально.
Мария — референт члена правления, не последний человек в «Фатуме». О происходящем в конторе секретари и помощники зачастую осведомлены лучше всех. Ник улыбнулся по обыкновению криво и принял предложение.
Они спустились на третий этаж, длинным извилистым коридором пришли в буфет — уголок, отгороженный от гулкого простора столовой, уютный, с искусственными цветами на круглых столиках. Подавали здесь напитки и выпечку. Маша взяла себе чай с лимоном и сахаром, Ник набрал пирожков и попросил морс. Он успел отметить, что столовая велика, рассчитана не на одну сотню обедающих, а окна выходят на улицу Вавилова и на внутренний двор.
Маша отхлебнула чай.
— Вы сегодня грустная, — зашел издалека Ник. Нужно с ней подружиться. Он обязан с ней подружиться.
— Да… — вздохнула Маша и смутилась. — Извините. Не хотела об этом… Да, грустная… — Она опустила голову ниже и заговорила, будто обращаясь к чашке: — Вы же подписали документы, да? Значит, стали одним из нас. И скоро у вас ничего не останется, Ник, кроме «Фатума». Вы начнете задерживаться на работе, потому что дома никто не ждет. Вы будете откровенны только с сотрудниками — и то с оглядкой на их допуск. У вас по какой форме?
