— Ты заснул, торговец? — поинтересовался дидилар.
— Нет, просто обдумываю сделку.
— Повторяю. Барс нашел гиммеру. И это не медицинский знак синков. — поспешил он предварить Галлаха. — Я тоже знаю сказки Ихобберы. Галлах внимательно слушал его мысли.
— Гиммера здесь, в Санатории. И я с таким же успехом могу заключить сделки с Гильдией Барсов, как и с Гильдией Волков. Моя раса могла бы сделать это пять тысяч лет назад, если бы не потеряла Ярса из виду.
Дидилары были здесь пять тысяч лет назад?! В то время приблизительно, когда пропал Ярс Стамайер?!
— Так почему не заключили еще пять тысяч лет назад? Давно бы был богатым.
Императором Вселенной, поправил его про себя Гивил. Но тут же пришла досада. Да, где-то год назад Солакса почему-то возьми, да и закуклись в некий кокон! Разведчик так и не вернулся. «Что за бред?!» — изумился Галлах.
— Ну и где теперь твой Барс? — устало спросил он.
И услышал хитренькие мысли. Здесь, мой Барс, здесь, торговец, недалеко от тебя. Возникло видение некоей тайно открывающейся двери. А за ней… Но сначала, Волчара, ты попадешься в сети! И потом прехитрый дидилар будет диктовать Стайсу все, что хочет.
— Изволь, взгляни. — с достоинством промолвил «партнер». И пошел к одной из сотен кабинок за эллипсоидными арками.
— Открывается легко, толкни рукой. У меня тут нет секретов это только маленький музей.
Галлах остановился в проеме и взглянул в лицо дидилару.
— Я тоже обманул тебя, Гивил.
— О чем ты, Волк?
— Я ментал. — усмехнулся Чевинк. Тот засмеялся:
— Не надо, Волк. Среди людей менталов нет.
— Я не человек.
И на глазах обмершего от ужаса Гивила он превратился в тигра. С треском разлетелись слабые застежки комбинезона. И громадный зверь легко выпрыгнул из оков одежды. Мягкая лапа выпустила шесть стальных клинков.
Дидилар, несостоявшийся Император Видимой Вселенной, повалился на пол, путаясь в кишках.
* * *
Один зеленый огонек на путанице лабиринта вдруг вздрогнул и вмиг погас. И Вендрикс точно знал, что это не Галлах. Они с Эрребой бросились к другим экранам. Машина дидиларов поспешно высаживала десант.
— Галлах! — кричал он, — Давай быстрее, к тебе идут! Ответа не было. «Он жив!» — сообщила Эрреба от экрана. Нимра и сам это видел. Почему Галлах не отвечает?!
— Волк! — кричал он другу. — Я начинаю бой!
— Нет, Юсс, ни в коем случае!
Но Вендрикс уже пошел синей молнией на десант. Что бы ни было там, в подземелье, в этом проклятом лабиринте, он не позволит еще раз убить Галлаха! Как он там сказал?! У Волка три жизни, это третья!
Он не понял, что случилось, откуда взялся этот второй флайер.
— Флайер Барса! — крикнула Эрреба. — Это Ярс Стамайер!
— Этого не может быть, — процедил нимра, направив импульсные пушки, запрещенные в Содружестве на кораблях торговцев, на машину дидиларов. Это стратегическое оружие, а не оборонительное. Он знал, что там сейчас происходит, в корабле противника. Взрываются тела. Корабль вздрогнул и мягко завалился в снег, так и не успев взлететь. Ю-поле защищает только от проникновения материальных тел, но не от импульсного излучения. Десант прекратил движение и сбился в кучу. «Все, Волк, мы с тобой теперь, как дидилары, вне Закона!»
— А НУ, ВАЛИТЕ, МРАЗИ, В ПРЕИСПОДНЮЮ, А ЛУЧШЕ В ЧЕРНУЮ ДЫРУ! — раздался над снегами громовой голос, говорящий на языке, который тут давно забыли.
И черный флайер Барса прошел над полегшими солдатами с ревом тысяч децибел.
Вендрикс не стал смотреть конец истории. Кто бы ни был в этом флайере. Он бежал к Чевинку.
— Барс, я знала, ты вернешься. — прошептала на языке второй планеты Лебедя-12 красная тигрица, Эрреба, Счастливый Ветер.
Он нашел друга там, где ожидал. В одной из ниш бассейнового зала, у которой, словно дохлый пес, валялся Гивил, была открыта дверь.
— Галлах! — нимра бросился к нему. И замер. Он знал, что видит перед собой.
То, чем не воспользовался ни он, когда горел над своей последней найденной планетой, ни Галлах Чевинк, в момент своей таинственной гибели.
Кто еще в этой Вселенной мог воспользоваться тем, что они видят?! Это очень дорогая штука. Многие Волки приобретали себе ее. Но редко кто решался к ней прибегнуть. Слишком непредсказуемы побочные эффекты. Последствия нередко имеют космогонический характер. Капсула нуль-времени.
Она всегда была с собой у Стайса. Последнее средство. В момент неминуемой смерти Волк последней вспышкой воли может вызвать ее в действие. И время останавливается внутри нее. И это будет продолжаться столь долго, сколь угодно. Вселенная остынет и сожмется, и в ее холодном пыльном чулане будут плавать голубые капсулы нуль-времени, в которых так и не дождались спасения Свободные Волки. Кем бы они ни были.
Нет, уж лучше сгореть над планетой. Но погибающий тешил себя надеждой, что найдется Волк, который обнаружит брата и доставит капсулу в лаборатории Содружества. Там, в условиях сложнейшего оборудования ученые размотают нуль-кокон. И сумеют вызволить погибающего Волка из смертельной схватки. Такое тоже было. Но большей частью, редко кто решается прибегнуть к этому. Слишком непредсказуемы последствия.
Капсула неразрушима. Ничем, кроме специального оборудования. Теоретически существует один фактор, но само его появление составляет ноль процентов.
Галлах стоял перед могилой сына.
Там, за скорлупой полупрозрачного яйца застывшего навеки поля-времени виднелось белое лицо Стайса Чевинка, умирающего Волка. Полуприкрытые глаза, страдальчески полуоткрыты бледные губы. Сияние застывшего времени скрывало его тело, и они не могли определить характера ранения. Его красивые, длинные, полурусые волосы казались в мертвом свете капсулы почти седыми. Так и будет он стоять здесь, в подземелье, пока не осыпется планета, пока не потухнет солнце. Скорбь отца для него не больше, чем миллиардная доля мгновения. Стайс переживет Вселенную, потому что в ней нет того, что может вырвать его из ловушки нуль-кокона. Это не их Вселенная.
Галлах был молод. Он сам был похож на Стайса, только на два года старше. И не потому, что так хорошо сохранился. А потому, что на момент смерти ему и в самом деле было двадцать шесть. Такую шутку играет время с Волками. Он пару раз пройдет через пространственный привод, а на планете минует четыре года. Два туда и два обратно. Он улетел, когда родился сын. Он прилетел, а тому четыре. А сам Галлах прожил неделю по корабельному хронометру. Он не успел и полюбить его. Только сказал побратиму, чтобы тот забрал ребенка с планеты-отстойника и поместил в интернат для будущих Волков. И помчался зарабатывать на обучение. Два года туда, и два обратно. Сыну восемь. А Галлах только и успел пару раз переправить почту. Прилетел, поцеловал, и снова улетел. Потом примчался нимра, надарил подарков, перечислил средства, и снова улетел. Еще четыре года. Потом еще четыре. И Галлах погиб.
